– Я бы и хилатам не стал такого говорить в лицо, – с самым серьёзным видом заверил его Эртан.

– Ну, хилаты только посмеются, – небрежно махнул рукой Рассэл. – А вот мурийцы…

Эртан досадливо поморщился: тема явно была ему неприятна.

Рэми почувствовала, как по спине побежал холодок: судя по этому разговору, столь нагло набивающегося в мужья правителя могут легко свергнуть какие-то не очень довольные им мурийцы. Звучало не очень обнадёживающе!

– Вы обедать собирались? – сменил тему Эртан. – Я с вами, раз уж вырвался от этих старикашек, – махнул он рукой куда-то в сторону и уселся на первое попавшееся свободное место, после чего принялся с любопытством разглядывать немногочисленную свиту принцессы, состоящую из гувернантки и Алиссии.

Принцесса тоже устроилась на свой стул, с недоумением рассуждая, будет ли уместно с её стороны представить своих дам. Пока она взвешивала все за и против, подруга её опередила, смело подавая правителю руку прямо через стол:

– Алиссия, – представилась она с улыбкой.

– Эрт, – любезно ответил тот, пожал протянутую ему руку и с ожиданием повернулся к гувернантке.

– Мадам Леста, – отрекомендовалась та, столь же непринуждённо протягивая руку через стол и получая своё рукопожатие.

Рэми почувствовала себя в высшей степени неуютно, но, слава Богу, тут слуги принесли первые блюда, и она смогла переключиться на них.

Пока все утоляли голод, за столом царила совсем несветская тишина, нарушил которую, в конце концов, неугомонный Рассэл:

– А где все? – спросил он брата, обводя рукой стены.

С улыбкой тот ответил:

– Уехали к Касту рыбачить. Ты бы их догнал и на свадьбу позвал, ладно? – предложил он.

Рэми чуть не поперхнулась, но тут же взяла себя в руки и сдержанно отметила:

– Не хотелось бы начинать знакомство с жалоб, ваше повелительство, но меня до сих пор не ознакомили с графиком торжественных мероприятий.

Эртан и Рассэл растеряно переглянулись. Рэми с ужасом поняла, что либо в этой стране не приятно составлять графиков, либо торжественных мероприятий и вовсе не намечалось.

– Приношу свои извинения, – первым пришёл в себя Эртан. – Сегодня же вечером вам всё принесут, – заверил он.

Действительно, принесли. На плотной гербовой бумаге, написанный каллиграфическим почерком с большим количеством завитушек, и снабжённый пятью сургучными печатями разной толщины.

В графике торжественно значилось: