– Подписать ее.

Я засмеялся.

– Еще раз извините, хотя вы и в подходящем костюме, но мы не разыгрываем оперетки.

– А вы все-таки подпишите бумагу.

– Ах, вы мне надоели! – Я сел и перекинул ногу через ручку моего кресла. – Не перейти ли нам к вашему следующему предложению, ведь у вас, конечно, оно наготове?

– Конечно, – весело согласился он. – Внизу стоит Клозель, а в гостинице «Золотая голова», там, подальше, на этой же улице, полицейский эскорт.

Мое положение было нехорошее. Но если бы вначале у Алена и была возможность напугать меня, чего я не признаю, он испортил бы ее, раздражив меня. Я не спускал с него глаз и думал; и чем дольше я думал, тем лучше понимал, что в его игре был какой-то слабый пункт, и что моя задача заключалась в том, чтебы отыскать это слабое место.

– Вы сказали, что предупредили мистера Ромэна. Нам, членам одной семьи, неприятно касаться обстоятельства, которое я сейчас затрону. Но, скажите, помните ли вы ответную угрозу Даниэля Ромэна?

– Пустяки, мой юный господинчик! Тогда она, правда, подействовала; я был неподготовлен. Низость, самая чудовищность и безосновательность его обвинений, все вместе поколебало мой рассудок.

– Значит, это была безосновательная угроза?

– Лучшее тому доказательство, что, несмотря на мое открытое презрение и полное невнимание к его словам, адвокат и рукой не пошевелил.

– Вы хотите сказать, что дядя уничтожил улику?

– Ничего подобного, – запальчиво ответил Ален. – Я говорю, что улики никогда и не существовало.

Глядя на него, я спокойно сказал:

– Ален, вы лгун!

Его лицо, покрытое белилами, потемнело от прихлынувшей крови; с проклятием он двумя пальцами вынул из жилетного кармана свисток и сказал:

– Довольно, не то я сейчас призову полицию.

– Хорошо, хорошо, окончим беседу. Вы говорите, что этот Клозель донес на меня?

Он утвердительно кивнул головой.

– В настоящее время солдаты империи не ценятся в Париже.