Глава 29

Две недели пролетели быстрее быстрого. Практика по биологии осталась позади. Всем пришлось несладко, когда прикинули, сколько болезнетворных тварей разъедает их изнутри. Себя сканировали с величайшим пристрастием, рассматривая внутренние органы, печень, почки и легкие, хватаясь за сердце всякий раз, как аппаратура выдавала результат, высыпая на экран ранее не изученных тварей. И с удивлением обнаружили, что зелень в организме работала и как сканер, и как лейкоциты, и как стволовые клетки, разбираясь не хуже доктора и обучая лейкоциты великой борьбе за выживание. Так что, ответить, с какой такой радости, оказалось несложно.

То же самое можно сказать и обратно. Бактерия, скорее, нечто средние между бактерией и вирусом, цефелатина, паразитирующая на паразитах, охраняла хрупкое равновесие. Все виды случайно занесенных микроорганизмов, не приспособленные к ней, поедались заживо, а приспособившись, теряли свойство быть смертельно опасными. На уровне нанотехнологий она считывала генетический код, который у простейших редко бывает сложным, и чаще не оформлен должным образом – прочной оболочкой ядра, как у многоклеточных, внедрялась и поступала следующим образом: пресекала способность мутировать, а после ослабляла, так что вскоре к новому виду приспосабливались все прочие виды животных и растений, вырабатывая антитела.

И когда профессор Садини вызвала дверь и отправила их в объятия профессора Авдотьи Захаровны, наверное, прослезились, вдруг перенесшись из мира, кишащего паразитами, в мир цветущий и радостный.

– Заждалась вас, чада мои, – проворковала старушка, издав недобрый смешок. На этот раз Авдотья Захаровна студентов слегка напугала, смахивая, скорее, на Бабу Ягу. – Закатывайте рукава, разбирайте рукавички… Сегодня у нас ядовитейшие растения и виды растительных ядов. Много их у нас, бывают, что и от запаха замертво падают. Так что масочки не забудьте.

– Может, с чего-нибудь попроще? – предложил Валидол. – А то мы от профессора Садини едва живые вырвались!

– Попроще бараны жуют! – нахмурилась Авдотья Захаровна. – Спрашивай, Дарьюшка!

– А дипломы нам тут когда будут вручать, сразу после первого курса, или после второго? – поинтересовалась Дарина, поднимая руку.

Со всех сторон раздались смешки.

– До диплома, чада вы мои, не все доживут, – на полном серьезе ответила Авдотья Захаровна, присаживаясь на доску на двух металлических подставках, похожую на ту, которую использовали серфингисты, поднимая загнутый руль.

На доску поначалу не обратили внимания, приняв за очередное приспособление или оборудование, которых у Авдотьи Захаровна было пруд пруди. Доска легко подняла ее в воздух. Она закрыла одну подставку, используя вторую как педаль для ног, развернулась лицом к группе.

– Это че такое? – раскрыли рты все и одновременно.

– Это? Леталка! Знаете ли, в ступе неудобно… – старушка одобрительно похлопала по доске, подбирая с земли рюкзак и поставив его впереди себя, пристегнув ремнем. – Мы и не заметим, как потопчем тут все, насилу выпросила. Да и много ли, пешком-то? Легка в управлении, руль вправо, руль влево, газ, тормоз… Удерживается над поверхностью магнитным полем, частично воздушным потоком, когда высоко. Поднимается до ста пятидесяти метров, выше не тянет. Самолетом ее называют, сама летит… Зарядка солнечная и магнитная. Ну, что застыли, как истуканы? Разбирайте! – Авдотья Захаровна кивнула на сарай позади группы. – Там же сухие пайки. Вернемся ли нет, не знаю…

Все оживились, кидаясь к сараю и вытаскивая самолетики со сложенными рулями и подставками, изучая конструкцию. Размеры самолетиков были разные, и на динов, и на зелененьких.

– Идите отсюда, это мое, я первый взял!

– Иди ты! Самые большие динам!

– Ребята, вы ведро оставили, в чем чай кипятить будем?

– Вот мерзавцы! Я же только на минутку отошел!