— Спасибо, Николай Николаевич, я старалась.

— Ну, надеюсь, на достигнутом вы не остановились?

— Конечно, нет, — Маша достала из сумки папку, с контрактом на съемку в рекламе Майкова, — я взяла на себя смелость пригласить сниматься в нашей рекламе Артема Майкова.

Голицын кинул на Скворцова быстрый взгляд.

— Боюсь, Машенька, вы опоздали. Сергей Петрович уже предоставил актера для реклам, Маркину, слышали?

Маша недоуменно взглянула на хмурого Скворцова.

— Это та гимнастка?

— Именно, — хмыкнул Голицын, — и я решил, что Сергей достоин моей работы за свою сообразительность.

Кровь отхлынула от лица Маши. Девушка перевела непонимающий взгляд на Скворцова.

— Как… а как же Майков?..

Голицын поднялся.

— Ну что ж, я, пожалуй, пойду…

Маша сидела как оплеванная.

— Стойте, — кинул Скворцов, в след Голицыну, — я вот что хотел сказать, Николай Николаевич…

— Ну, так говорите же, не тяните!

— Я очень ценю, ваше доверие. Но я бы хотел, что бы эту работу получила Мария. Она действительна достойна этого места, — Сергей перевел на неё ледяной взгляд, — она пойдет на все рад нее. Я испорчен не так сильно, вы уж простите…

Голицын непонимающе переводил взгляд с молодого человека на девушку, и обратно, стараясь понять, в чем дело.

— Ты пытаешься меня обидеть? — спросила она, тоже поднимаясь.

— Я не пытаюсь. Я говорю чистую правду, — он швырнул салфетку на стол, и быстро покинул ресторан.

Маша кинулась следом. Догнала его она уже на парковке, позабыв и о Голицыне, и о работе, и вообще обо всем. Что-то было в его взгляде, что говорило, что он, возможно, исчезнет именно сейчас навсегда.