– Что, не дождешься своего драгоценного?

Я незаметно закатила глаза. Она опять извинилась.

– Дима обмолвился, ты опять начала писать.

– Да, – о своем романе я могла говорить часами, как другие молодые мамаши – о своих отпрысках. – Нечто среднее, между «Русалочкой» и «Поющими в терновнике», только стеб. Все происходит в Германии… Мы с Димой в прошлом году там были, и я просто влюбилась в Восточное море. Там есть такой городок, Гремиц. И я сразу поняла, что на этом можно устанавливать декорации. Представь себе: официантка, священник, граф. Яхта, шикарный отель. Я даже название придумала «Сахарная кукла». В немецком это ласковое обращение к девушке – Zuckerpuppe. А героиня у меня – аль…

– А почему ты не осталась рожать в Германии? – перебила Ирка.

Я вспыхнула, как пропитанная бензином тряпка.

– Хватит! Не хочешь слушать, не спрашивай. Неужели, в мире не осталось уж тем, кроме родов и памперсов?!!

– Что я такого спросила? Все нормальные женщины обсуждают такие вещи. Могла бы меня, например, спросить. Что тут такого?

– Ничего… интересного для меня!

– Да, конечно. Ты же у нас звезда журналистики. Наверное, на свою зарплату можешь погремушку детям купить… Что ты из себя строишь, Лен? Ты такая же собственность, как и я. Только владелец посимпатичнее.

– Ты бредишь?

– Я просто перечисляю факты. Кан захотел тебя, он тебя забрюхатил. Он выждал, пока ты впадешь в отчаяние и сделал такой прекрасный жест. А на самом деле, все было рассчитано, со знанием и учетом тебя. Он дал тебе привыкнуть к своей беременности, дал ее по-настоящему захотеть!.. И если ты пишешь какую-то там хрень про девушку и священника, это не означает, что ты – другая. Тебя точно так же, как и меня, низвели до положения племенной кобылы!

Я сузила глаза.

Надо бы ввести в историю толстую подругу. Пусть Ирка знает, если прочтет: я была ею недовольна! Сама я считала, что это не хрень, а очень даже глубокая, многослойная повесть. И мне очень нравилось писать это. И выкладывать новые главы на «Прозе Ру». И общаться с читателями…

Ральф был похож на Диму, а Филипп – на Макса. И между героями в молодости случилась некая связь, которая понравилась бы Андрюше.

Я представила себе, как Макс узнает себя в брутальном Филиппе, который на минуточку, гомик и это привело меня в хорошее настроение: Макс бы меня прибил. Я улыбнулась Ирке.

– Тебе до кобылы еще три центнера сбросить.

Она всхрапнула, вытаращив глаза.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – спросила я, не дав ей опомниться. – Ты не можешь смириться с тем, что мне повезло больше. Мне, которая, по твоим прогнозам, должна была закончить у помойного бака. Будь я для Димы просто маткой для деторождения, ты бы это простила. Но он меня любит и этого ты простить не в силах.

Я выбралась из-за стола, отошла уже, но передумала и вернулась.