- Когда мог наступить такой момент? Лет через сорок? К тому времени многое изменится. Очень многое, Зимин.
- Допустим. Но всё-таки я не верю вам, гражданин Стасенко…
- Гуров. Я давно уже Гуров. От Стасенко во мне почти ничего не осталось. Да, я понимаю, почему вы решили, что у меня есть сообщники или даже некие тайные руководители. Полковник Стасенко был слабохарактерным типом. Но вы представить себе не можете, как сильно меняет личность один простой факт, что ты бессмертен. Просто выворачивает наизнанку! Плавит и заливает в новую форму! Закаляет, как лучшую сталь!
- Болтать вы по-прежнему горазды.
- Только давайте без оскорблений. Лично вам я ничего плохого не сделал.
- Лично мне вы разрушили семью, - Зимин нахмурился. – Так всё-таки, кто был вашим сообщником? Кто-то должен был знать о вашей затее и помогать вам хотя бы морально, советами, анализом ситуации, просчетом последствий.
- Ну, если считать сообщником компьютерную программу «Мыслитель»… - Стасенко усмехнулся. – Четвертая модификация оказалась очень полезной. Особенно версия «4.1».
- Не хотите, значит, сотрудничать со следствием, - Зимин покачал головой. – Напрасно, гражданин Стасенко.
- Гуров.
- Не важно. Сами ведь знаете, сотрудничество вам на пользу. Может серьёзно повлиять на исход дела.
- Если я откажусь, вы меня расстреляете? – Стасенко снисходительно ухмыльнулся. – Валяйте. Посмеемся вместе.
- Нельзя недооценивать противника, гражданин Стасенко, - Леонид указал на потолок. – Видите эту ёмкость? Её установили буквально перед вашим появлением на этой базе.
Точно над стулом Стасенко висел большой плафон, вроде пожарного, что лопается в экстренной ситуации и засыпает помещение порошком.
- Огнетушитель? – Арестованный скривился. – Сожжете меня, а останки засыплете порошком? Тоже придется постараться. Если не спалите дотла, ничего не добьетесь.
- Это не огнетушитель. Это ёмкость с быстротвердеющим гелем. Высохнув, он становится очень прочным. Хотите превратиться в глазированный батончик и провести в таком состоянии тысячу лет, как тот джинн в лампе Аладдина? Подумайте, гражданин Стасенко. Даю вам полчаса…
…Если честно, тридцать минут на размышления требовались в первую очередь самому Леониду. Допрашивать Стасенко следовало вдумчиво, с правильными вопросами, поэтому Зимин и не стал торопиться. Ну и всё-таки полезно было немного помариновать самоуверенного заговорщика, подержать его прикованным наручниками к столу в холодной полутемной комнате.
Мрачноватая обстановка, конечно, могла и не подействовать на столь опытного человека… или как его назвать… на это существо? Но Зимин не сомневался, что висящий под потолком плафон с вязкой субстанцией будет давить на психику перерожденному не хуже нацеленной в затылок винтовки. Оказаться в вечном заточении, словно муха в янтаре… пожалуй, худшая из всех возможных перспектив.
И Стасенко, похоже, разделял это мнение. Он то и дело поднимал взгляд к потолку и нервно играл желваками. Сквозь зеркальную стену комнаты для допросов было нетрудно разглядеть отражение всех эмоций на лице у арестованного. От гнева и ненависти, до страха и отчаяния, транзитом почему-то через горькую обиду. Стасенко явно кого-то мысленно обвинял в своём провале.
По идее, если надавить чуть сильнее, имелся реальный шанс дожать арестованного. Следовало только придумать правильные, убойные вопросы и чётко сформулировать альтернативу: что ждет его в худшем случае, а что – в лучшем.
«Главное – не перегнуть палку, с людьми такого уровня ошибки недопустимы».