Кроме нечеловеческой циничности, было в этих словах что-то еще. Но Филин никак не мог понять, что именно. Какой такой скрытый смысл?
- Да бросьте вы их, - Филин поморщился. – Слышите меня?! Бадмаев, отставить добивать немцев! Покровский, ко мне!
Старшина подчинился сразу. Отошел в сторонку, уселся на пол и замер, словно статуя Будды. Покровский всё-таки ещё разок тюкнул фрица и подошел к Никите.
- Слушай задачу, - Филин рукавам вытер лицо, покрытое уже слоем непонятно чего, от пота и крови до пороховой копоти и обычной сажи. – Надо проверить, что под нами. Верх мы перекрыли, боковой вход тоже пока держим, но эти тараканы могут полезть через дырку в полу. Выясни, куда она ведет и можно ли её законопатить. Всё понял?
- Разрешите выдохнуть и перекурить?
- Курить некогда, выполняй задачу! – Филин указал на одну из обрезанных крышкой шахты альпинистских веревок. – Рысью, Лёха, время дорого...
…Покровский вернулся через пятнадцать минут. По ту сторону завала всё это время копошились немцы и было похоже, что продвинулись они прилично. Голоса и прочие звуки стали слышны намного лучше.
- Две новости, командир, - Покровский снял с пояса фляжку и сделал пару больших глотков. – Хорошая и плохая. С какой начать?
- С хорошей.
- Наши в форте. Я прошел по нижнему подземелью примерно в сторону центра и нашел там вентиляционный канал. Над ним как раз залегли бойцы из отряда Ворончука. Они мне и рассказали, как там наверху дела. Большая группа фрицев засела во внутренних зданиях и поливает наших почём зря. Ребята ждут подхода остальных, но на огнеметы надежды больше почти нет. Всю горючку спалили на подступах.
- Ты сказал им, что ракета сверху изолирована и можно бомбить… или гранатами фрицев забросать?
- Сказал. И они мне кое-что сказали. В верхних тоннелях хранится ракетное топливо. Там на баках так и написано. Если его запалить…
- Хочешь устроить «мировой пожар на горе всем буржуям»? Ракета только сверху прикрыта, Покровский! Если топливо взорвется под землей…
- Дослушайте, в этом и заключается вторая новость, плохая. Нижнее подземелье не сообщается с верхним, по которому мы пришли, и где топливо. В нем есть четыре больших выхода, но все перекрыты вот такими же бронированными задвижками…
Алексей указал на створки между технической комнатой и шахтой.
- Рубильники есть?
- В том-то и печаль, что нет. Наверное, снаружи где-то или… Не знаю, где. Может, у нас тут?
- Если здесь, новость не такая уж плохая.
- Это половина новости, - Покровский еще раз приложился к фляге. – В верхнем тоннеле берсерки топают. Видимо, накапливаются у каких-то секретных выходов на поверхность. Я у ещё одной вентиляции притормозил, подслушал, что говорят их командиры. Если вкратце, то выводить наверх они планируют три батальона. Это тысяча штыков, как минимум. Ребятам нашим я о них сказал. Они уползли начальству докладывать.
- Теперь я понимаю ход твоих мыслей, - Никита кивнул. – Если закрыть вот эти створки, а затем взорвать топливо, все берсерки сгорят, а ракета уцелеет. И если мы будем рядом с ракетой, нас тоже не поджарит. Хорошая идея. Есть в ней только один изъян. Фрицы вот-вот разберут завал и получат доступ к рубильникам. Если они откроют створки до того, как жахнет запасное топливо… все наши труды пойдут насмарку. Но хуже всего, что ракета может тоже рвануть и тогда… от Кенигсберга и окрестностей останутся только воспоминания. От половины Третьего Белорусского фронта тоже.