Это восхитительно.

Внутри всё снова дрожит.

Это невыносимо, почти нестерпимо для обострённо чувствительной плоти. Каждое касание — настоящий взрыв, подталкивающий мои бёдра, заставляющий извиваться в руках Элора.

Я не могу больше это терпеть, изгибаюсь, пытаясь убежать от прикосновений языка и тут же возвращаясь назад, жаждя их, не в силах отказаться от запредельных ощущений. Уворачиваясь и подаваясь навстречу, снова извиваясь, пока не ловлю себя на том, что совсем этим не управляю.

Второй оргазм накрывает резко, сразу всю меня, окончательно выбивая контроль, и я трепещу и дёргаюсь, как и колотящиеся по столу крылья. Чудовищное по своей силе напряжение удовольствия отпускает меня не сразу, оставляет обессиленной, полуслепой и почти глухой. Я даже не сразу понимаю, что частые хриплые выдохи — мои.

Тьма перед глазами медленно расступается. Ноги расслабленно свисают с края стола, как-то отдалённо я ощущаю возню между ними. Смаргиваю влагу с глаз, сосредотачиваюсь на раскрасневшемся, расстёгивающим штаны Элоре.

Сознание проясняется лишь чуть. С трудом оттолкнувшись от столешницы и сев, я упираюсь лбом в грудь Элора, ослабевшими руками пытаюсь остановить его ткнувшийся в бедро член.

— Нет, — выдыхаю сипло.

Он дрожащей рукой перехватывает мою ладонь и накладывает на горячую твёрдую плоть.

— Тогда помоги мне, — хрипит в висок, направляя мои движения, крепче стискивая пальцы. — Помоги же…

Меня качает, внизу живота ещё дёргает остаточным удовольствием, там жарко, очень жарко, и мои дрожащие крылья скребут по столешнице.

Свободной рукой обхватив Элора за плечи, другую двигаю в такт его движениям, в такт коротким толчкам. Элор дышит часто, прерывисто, а я всё острее ощущаю ладонью шёлк и жар его кожи, выпуклости вен, твёрдость члена. Нарастающую дрожь.

Золотые крылья взметаются над нами, шумно хлопают.

Горячее семя выплёскивается мне на бедро и руку, наполняя воздух одуряюще терпким запахом. Элор несколько раз судорожно дёргается. Пошатнувшись, опирается свободной ладонью на стол. Тяжело дышит у меня над ухом. Золотые крылья ещё подрагивают.

Член, приопустившийся лишь на пару мгновений, снова обретает твёрдость в моей руке.