— Единственным недостатком этой сделки мне видится то, что ты отдал все прелестные деньги, заработанные с таким трудом, им, — заявил Николас. — Черт подери, Мек, не каждый день людям в руки попадают пятнадцать миллионов.

— Я не отдал их, — возразил Мек. — Я положил их в несколько государственных фондов и могу за ними присматривать.

— И все же пятнадцать «лимонов» — большие деньги, — вздохнул Николас. — Как я ни стараюсь, все равно не могу одобрить такую экстравагантную трату. Правда, вынужден признать, что полностью согласен с твоим выбором вице-президента для ближайших выборов.

Она посмотрели на стройную спину Тессэ, облако черных кудрей и красивые ноги под белой юбкой.

— Может, я и не одобряю тебя в качестве министра обороны, но из нее, безусловно, получился отличный министр культуры и туризма во временном правительстве.

— Из нее будет еще лучший вице-президент, когда мы выиграем выборы в следующем августе, — уверенно заявил Мек, и в тот же момент Ройан обернулась и посмотрела на них.

— Перейдем здесь на другую сторону дороги, — крикнула она. Николас был так поглощен беседой, что и не заметил, как они оказались напротив Луксорского музея древностей. Женщины дождались мужей, потом разделились, и каждая из них взяла своего под руку.

Они перешли широкий бульвар, пробираясь между лошадей, тащивших повозки. Николас склонился к жене и коснулся ее щеки губами.

— Вы неотразимы, леди Куэнтон-Харпер.

— Вы заставляете меня краснеть, сэр Ники, — смущенно улыбнулась Ройан. — Вы знаете, я еще не привыкла к этому имени.

Они добрались до другой стороны улицы и остановились у входа в пристройку к музею. Покатую крышу поддерживали высокие колонны, уменьшенные копии тех, что можно видеть в храме Карнака. Стены были сложены из больших блоков известняка, и очертания здания удивляли своей простотой. Оно производило сильное впечатление на входящих.

Ройан подвела гостей ко входу в музей, все еще не открытый для широкой публики. В понедельник президент собирался прилететь на официальное открытие выставки, а Мек с Тессэ должны были стать представителями правительства Эфиопии на торжественной церемонии. Охрана у двери уважительно приветствовала Ройан и поспешно открыла перед гостями обитые медью двери.

Внутри оказалось тихо и прохладно. Кондиционеры тщательно поддерживали оптимальную температуру для экспонатов. Витрины были встроены в стены, и освещение создавали настоящие мастера своего дела. Оно помогало увидеть древние сокровища из гробницы Мамоса в полном величии. Экспонаты сверкали на фоне ярко-синего шелка. (Синий был гербовым цветом фараона Мамоса.)

Четверо посетителей прошли почти по всем залам в благоговейном молчании и даже отдельные вопросы задавали Ройан исключительно шепотом. Их охватило восхищение и удивление. Наконец они остановились у дверей, ведущих в последний зал, в котором содержались самые необычные и ценные предметы коллекции.

— И подумать только, это лишь малая часть сокровищ, по-прежнему лежащих в гробнице Мамоса, — прошептала Тессэ. — Это так чудесно, что я не могу дождаться, когда приключение продолжится.

— Совсем забыл сказать! — воскликнул Мек, но по его торжествующей улыбке становилось ясно, что он вовсе не забыл, а дожидался подходящего момента, чтобы поделиться новостями. — Подтверждено разрешение снова запрудить Дандеру и открыть гробницу. Это будет совместное предприятие двух стран, Египта и Эфиопии.

— Какие чудесные новости! — радостно воскликнула Ройан. — Гробница — одно из самых значительных археологических открытий в мире. Она станет источником значительных доходов от туризма для Эфиопии…

— Не так быстро, — перебил ее Мек. — Есть одно условие.

— Какое? — упала она духом.

— Они настаивают, чтобы директором проекта стала ты, Ройан.