— Я тоже рад тебя видеть.

— А по роже не скажешь.

— Изображение радости — не мой конёк.

— Ты молодец, что уцелел, придурок. — Кабира подошла к койке и провела рукой по волосам Флегетона. — Правда, мы думали, что тебя повесят… Нет, сначала мы думали, что ты сгинул в Субе.

— Это были насыщенные дни, — признал Карлос.

— Расскажешь как-нибудь.

— Обязательно.

Кабира Мата была анархом — неукротимой и убеждённой, а ещё — старым другом Равнодушного и потому охотно нанималась к нему, когда дотовцам требовался в команде боец её уровня. Именно Кабира остановила два последних мегатрака, расстреляв их патронами «Хиросима», несущими микроскопический ядерный заряд. Но теперь, когда тяжеленный револьвер «Толстый Мэг» исчез в рюкзаке и там же спрятался накладной кибернетический протез, Кабира превратилась в обычную девушку. Дерзкую, колючую и красивую.

— Кролик, если тебе вдруг станет интересно, висит на центральной площади.

— Он каким-то чудом уцелел в катастрофе, и местные хотели дождаться, когда ты оклемаешься, но я сказал, что тебе будет неприятен вид казни, — подал голос Белый. — Ты ведь апостол.

— Цунюка не казнили, он просто получил то, что заслужил, — уточнила Кабира.

— Можно сказать и так.

— Заберёшь меня? — спросил Флегетон, которому не терпелось вернуться в расположение Санитарного Спецназа. Не то чтобы ему не нравилось в Остополе — теперь в Заовражье относились к нему, как к родному, — просто Карлос считал, что его место там, на передовой.

— Врач сказал, что тебе надо хотя бы неделю полежать.

— Значит, увидимся дней через десять?

— Не думаю, — после короткой паузы ответил Равнодушный.

Тон и быстрые взгляды, которыми Белый обменялся с Кабирой, объяснили Флегетону происходящее.

— Ты нашёл его? — глухо спросил он.

— И собираюсь идти за ним, — с грустной улыбкой подтвердил дотовец. — Я не так силён, как ты, и не могу жить со своим прошлым. Я должен…

— Умереть? — Карлос сжал кулаки. — Ты!