Поэтому я упорно отрицал все чудеса.

Прошла почти неделя. Но никто не так и не смог выпытать у нас тайну Создателя из параллельной вселенной. Однако то ли на наших лицах было написано, что мы знаем больше, чем говорим, то ли рапорты с Учений дали какие-то основания подозревать нас в неискренности, поэтому вскоре за дело взялся сам Полковник.

В пятницу меня снова вызвали к врачу. Зайдя в привычный кабинет, я обнаружил там целое собрание в виде академика, главврача и Петровича со своими заместителями. Полковник был мрачен и потребовал рассказать ему правду и ничего кроме нее.

Я понял, если не расскажу хоть что-то правдоподобное, он от нас не отвяжется. Пришлось взять весь «огонь» на себя и с простодушным видом признаться, что во время пребывания на Арктаке я надышался какими-то парами в подвале Базы, после чего мне приснился странный сон про слизистых пришельцев, готовящихся завоевать мир посредством Треглонатора.

Выслушав мои дивные фантазии, Полковник, как мне показалось, облегченно вздохнул, посмотрел на меня с жалостью и о чем-то пошептался с академиком. Я расслышал только вопрос Коменданта: «А это не заразно?». В ответ академик отрицательно покачал головой.

Меня тут же увели и засадили в отдельную палату со шлюзом, а к прочим витаминам добавили синенькие таблетки. Лечиться я не хотел, стараясь всеми силами удержать в памяти произошедшие события, которые, как мне казалось, представляли большую важность для всего человечества. Поэтому таблетки я тихо выплевывал. Но, к несчастью, это как-то обнаружили и заменили их уколами, против которых я был совершенно бессилен.

Лекарства планомерно делали свое дело и уже через три дня все приключения на Арктаке и в пасти Лорка стали стираться в памяти и казаться кошмарным сном. Уходили в небытие твагги, рнуты, треглонатор и Литир. Я понял, что смерть Тона всем привиделась, а по кораблю, и правда, разлили смазку. И что все прыжки по галактике — это просто фантазии.

Постепенно я сам уверовал в галлюцинации от отравления какими-то природными газами.

Видя мою приторможенность и спокойствие, врачи обещали, что если дело так хорошо пойдет и дальше, то скоро они меня отпустят восвояси.

И правда, через неделю, в пятницу утром меня впервые выпустили из палаты и разрешили поговорить с друзьями.

* * *

Наш экипаж в полном составе стоял в коридоре у раскрытого настежь окна.

— Вы не поверите, — начал тут же болтать Юом, — обо мне в наших новостях уже заметку написали.

— О том, как ты на глазах всей Базы Нарарту умыкнул их знамя? — не упустил случая съязвить над бахвальством Тон.

— Нет, — как всегда простодушно ответил Юом, — они обсуждают, какие с шикарные перспективы ждут обладателя такой потрясающей майки.

— Ты смотри в оба! — придав лицу побольше серьезности и стараясь не рассмеяться, посоветовал ему Эк, — При такой рекламе скоро за твоим счастливым гардеробом начнется охота.

— Ха! — с вызовом сказал Юом, — я умею не только находить, но и прятать, — и распахнул халат.

Блеснуло голубым, и на солнце засияла золотая надпись «Моему Адмиралу».

— Кто тебе разрешил?! — удивленно воскликнул я.

Юом многозначительно кивнул в сторону симпатичной молоденькой медсестры на посту неподалеку. Я присвистнул.