— Все в порядке, — сказала я, когда мы поднимались по лестнице с дверям. Слуги уже повесили большой венок из еловых ветвей, украшенный позолоченными орехами, шишками и лентами. Утром его еще не было. — Спасибо тебе, что разобрался. Если Эдварда признают безумным, то лучше и не придумаешь.

Да, это будет идеальный подарок к новому году для Мии и Генри. Когда мы вошли в дом, то я решила, что придумаю что-нибудь и для Курта. Вряд ли его прежние жены что-то ему дарили — что ж, буду первой.

Мои родные заняли диваны в гостиной. Мать с нескрываемым восторгом рассматривала мебель, ковры, зеркала и картины — должно быть, радовалась тому, что наконец-то оказалась в доме, достойном благороднейшего и древнейшего семейства Аберкромби. Отец с привычно философским видом крутил в руках трубку, но не курил — не хотел ссориться с хозяином, если он не терпит табачного дыма. Мия держала на руках Генри, который играл с деревянной лошадкой — когда мы вошли, сестра поднялась с дивана и, шагнув к нам, с искренней благодарностью и теплом произнесла:

— Курт, словами не передать, как я вам признательна за вашу помощь! Мы все видели. Слава Богу, его увели!

— Увели, и он вам больше не помешает и не потревожит, — заверил Курт. — Что ж, время уже обеденное, буду рад, если вы разделите с нами трапезу.

Я заметила, что теперь он держался несколько скованно, словно пытался найти в словах этикета какую-то опору. Только потом я поняла, в чем дело: раньше у Курта не было таких вот встреч с родственниками его жен. Он не защищал чью-то сестру и не садился за стол с тестем и тещей. Зато моя мать сориентировалась сразу же: сверкнув глазами в сторону отца и взглядом приказав ему подниматься с дивана, она обернулась к Курту с самой сладкой и теплой улыбкой и почти пропела:

— Как мы рады, мой дорогой, что наша Кайя теперь живет в таком замечательном доме, с таким достойным, с таким порядочным супругом! Что у вас подают к обеду?

— Сегодня, насколько я помню, будет индейка с клюквенным соусом, фаврской капустой и запеченным картофелем, — ответил Курт, и мать даже глаза прикрыла: индейка в нашем доме была праздничным, а не повседневным блюдом, и подавали ее, нарезав так тонко, что сквозь кусочки можно было читать.

За столом мы вели обычную светскую беседу о погоде, природе и скором наступлении нового года, и мать, быстро освоившись, сообщила:

— Что касается подарков, дорогой мой, то сразу говорю вам: не тратьте на выбор для нас много сил и времени. Сертификат в хороший табачный магазин будет идеален для вашего тестя, мне вполне подойдет какое-нибудь совершенно простое норковое манто, Мия как истинная мать отказывается от себя ради ребенка, а для Генри нужна хорошая зимняя одежда навырост и игрушки.

Я едва не поперхнулась индейкой, настолько лихо моя матушка взяла своего зятя в оборот. Да, я знала, что она не упустит ни своего, ни чужого, особенно в нынешних обстоятельствах, но и представить не могла, что она так сразу забудет о манерах. Но Курта, как видно, было этим не пронять: он отпил вина из бокала и сказал:

— Я, к сожалению, слишком занят по долгу службы и совершенно не имею времени, чтобы ходить по магазинам. Сделаем так: я закажу сертификаты для покупок, и вы сами приобретете все, что сочтете нужным. Договорились?

Отец покосился в его сторону так, словно поверить не мог, что Курт согласился тряхнуть кошельком, а не выставил новоиспеченных родственников за порог. Мать улыбнулась и кивнула.

— Какая замечательная мысль, мой дорогой! А что же подарить вам?

Улыбка Курта была по-светски теплой и могла обмануть моих родителей, но я чувствовала, что за ней есть только отстраненность.

— Ваша семья уже подарила мне Кайю, это главный подарок, — ответил он и дотронулся до моей руки. — В моих обстоятельствах странно было бы желать большего.

— Ах, это действительно тяжело, — вздохнула мать. Отец тем временем уверенно расправлялся со второй порцией, и я подумала, что Мия и Генри, которые тихо и спокойно ели картофель — единственные, за кого мне сейчас не стыдно. Впрочем, Курту все это не в новинку, если судить по выражению его лица. Родня его прежних жен наверняка трясла его, как грушу. Забираешь жизнь жены через год брака — так расплачивайся с родными за это!

Мне было жаль его. Очень-очень жаль. И стыдно было не меньше.

После десерта, когда мы распрощались в гостиной, и мои родные покинули дом, обсуждая, не стоит ли задуматься о ремонте в особняке Аберкромби, Курт по-дружески приобнял меня за плечи и поинтересовался:

— Кайя, ты не против, если я устрою маленький сюрприз для твоих родственников? Просто сюрприз, совершенно безобидный.