– Прости, Джейн. – Его каменное лицо не выражало ровным счетом ничего. – Боюсь, я не совсем понимаю, на что ты намекаешь.
– В самом деле? – осведомилась я, все еще надеясь, что он не выдержит и выдаст себя.
– Ну и на что же ты намекаешь? – спросил он, слегка склонив голову набок, как будто ему было любопытно это узнать и мой вопрос привел его в искреннее недоумение.
– Думаю… – По правде говоря, я не знала, что и думать. – Ты трогал меня, – наконец сказала я. – Ты это помнишь? Ты был пьян, но… руки-то распустил.
Он придал своему лицу выражение ужаса. Выглядело оно притворным. Его брови слишком высоко взлетели на лоб, глаза были слишком расширены, челюсть отвисла и губы фальшиво округлились.
– Джейн… – пробормотал он. – В каком смысле – трогал? Ты же не хочешь сказать…
– Все ты прекрасно помнишь, – отчеканила я. – Я же вижу.
Выражение его лица смягчилось, и он изобразил на нем непривычную тревогу.
– Джейн, ты меня прости, конечно, я очень не хочу быть невежливым, но действительно не понимаю, о чем ты говоришь. Я пытаюсь тебе помочь… И мне очень не хотелось бы, чтобы ты думала… Почему бы тебе не начать с самого начала? – предложил он. – Расскажи мне, что, по-твоему, произошло.
– В самом конце вечера, – произнесла я, – когда мы сидели на скамейке…
Что-то неуловимо переменилось, что-то было не так.
– Продолжай, – сказал он.
– …ты положил руку мне на плечо, – закончила я фразу.
На улице уже стемнело, красные шторы на фоне светлых стен казались черными. Свечи догорали, язычки пламени плавали в металлических подставках.
– Ну то есть, если быть до конца откровенным, – начал он, – должен признаться, что я этого не помню. Но да, пожалуй, для меня это не стало неожиданностью. Думаю, среди гостей едва ли найдется хоть кто-то, кого бы я в тот день не обнял. Ведь это же свадьба, празднество! И я… Это все, Джейн? Я просто положил руку тебе на плечо? Из-за этого весь сыр-бор? Потому что мне и в голову бы никогда не пришло… Но если я все-таки это сделал… У меня и в мыслях не было тебя обидеть.
– Нет, – ответила я. – Нет, это еще не все, далеко не все. Ты не просто положил руку мне на плечо. Я не об этом. Твои пальцы, – сказала я. – Ты трогал меня.
И тут я заметила, что он больше на меня не смотрит. Его взгляд был устремлен поверх моей головы, на что-то – на кого-то – за моей спиной. И до меня вдруг дошло, что радио уже не играет, а из кухни не доносится ни мягких шагов Марни, ни звона посуды, ни чпоканья уплотнителя открывающейся и закрывающейся дверцы холодильника. Лишь негромко гудела работающая посудомоечная машина.
Я представления не имела, долго ли Марни стояла, слушая наш диалог, и что именно она успела услышать. Но я была абсолютно убеждена в том, что Чарльз все это время усиленно разыгрывал недоумение ради жены. Он пытался преподнести ей ситуацию с выгодной для него стороны, ни в коем случае не допуская, чтобы она узнала истинную версию, которая вполне могла бы прозвучать в нашем разговоре без свидетелей.
Он пожал плечами, словно говоря:
Марни еще не сняла фартук. Он был серый с белой отделкой и белыми завязками на талии и вокруг шеи. В руке она держала влажное кухонное полотенце, намереваясь протереть сервировочные салфетки на столе. Она склонила голову набок и сузила глаза, пристально глядя на меня.