И, крепко держа бокал, делает глоток вина. Большинство не придали бы этому значения. Но я заметила. И папа. И, думаю, Джейден тоже. Только мы ничего не можем поделать и хмуримся. К моему облегчению, мама ставит бокал на стол и улыбается нам.

– Ну что, за еду!

Джейден убирает руку с моего колена, выпрямляется и тянется к вилке. Меня не устраивает, что мы не касаемся друг друга, поэтому я подвигаю свой стул на пару дюймов ближе к Хантеру и кладу ладонь ему на бедро. Прожевав картошку, он опускает голову и искоса смотрит на меня. А я усмехаюсь, глядя в свою тарелку, и не убираю руку, взволнованная нашим общим секретом перед родителями, сидящими напротив.

– Решил, куда поступать будешь? – интересуется отец, и дальнейший разговор сводится к обсуждению колледжей, вопросам, в какие из них Джейден уже подал документы, в какие хочет подать, а также, разумеется, к тонким намекам, что и мне пора бы уже определиться с выбором.

Несмотря на присутствие Хантера, я жадно поглощаю свою порцию. Жизнь слишком коротка, чтобы стыдиться перед парнем из-за измазанной в соусе щеки. Ну и к тому же все мое внимание сосредоточено на объеме вина, выпитого мамой. Она пьет глоток за глотком и в самом разгаре ужина уходит якобы за солью. Только вот помимо соли она приносит бутылку и наполняет вином опустошенный бокал.

– Кензи рассказывала, вы вчера катались на лодке, – говорит папа, поднимая на Джейдена усталые глаза.

Жаль, что отец не догадывается, в каких темах надо проявлять особую деликатность, подбирать слова или вообще обходить стороной.

Хантер прекращает есть, сглатывает и кивает.

– Да. Моторка давно уже стояла во дворе без дела, а Кензи напомнила, что родители наверняка хотели бы для лодки иной судьбы.

От удивления папа широко раскрывает глаза. Не знаю почему, но в его взгляде на меня сквозит гордость. А вот своим близким мне так и не удалось придумать никакого совета…

– Серьезно? Так и сказала?

– Именно так, – улыбается Джейден, поворачивается ко мне, опускает руку под стол и поглаживает мою ногу от колена до бедра. – Спасибо, Кенз.

И снова разворачивается к родителям. Те внимательно на нас глядят. Мама отодвигает пустую тарелку от себя и ставит локти на стол, держа полупустой бокал у губ.

– Я стараюсь поступать так, как хотели бы мать и отец, – тихо признается он, медленно выводя рукой круги по моему бедру. – Они бы ждали от меня дружелюбия к окружающим. Хорошей учебы. Заботы о сестре. Доброго отношения к Кензи. Чтобы я жил своей жизнью и был счастлив.

Джейден умолкает, в воздухе повисает тишина, и он глядит то на маму, то на папу. Его взгляд мягок, однако несколько напряжен, и я не могу понять почему. В конце концов, он останавливает его на маме. Не сводя с нее глаз, он спрашивает:

– Те, кого мы потеряли, наверняка желали бы нам счастья, правда?

Мама откидывается на спинку стула, прижимает бокал к губам и задумчиво переглядывается с папой. Меня наполняет новый панический страх, и я пытаюсь поймать взгляд Джейдена, однако он на меня не смотрит. Пусть перестанет! Догадывается он или нет, но сказанное имеет отношение и к нашей семье.

– Да, – наконец соглашается папа, поворачиваясь к Хантеру, и бормочет: – Желали бы.

Такое ощущение, что мама на грани. Снова прикладывается к бокалу и одним глотком опустошает его. Выдыхая, качает головой, явно потрясенная словами Джейдена. Грейс желала бы нам счастья, и мама это знает.

После двух выпитых фужеров ее настроение резко ухудшилось. Она уже не такая энергичная и жизнерадостная, как в начале вечера, и чем дальше, тем сильнее погружается в уныние. Впрочем, ей, видимо, разница не заметна, поскольку она снова берет бутылку, с нахмуренным видом достает пробку и начинает наполнять бокал. Мы все наблюдаем. Никто не смеет произнести ни слова, и я рада, что Джейден прочищает горло и продолжает монолог.