– Потому что чуть было не поверил во все это.
– Объясните, почему вы готовы были поверить в это.
– Видите ли, он привел несколько примеров убийства видных представителей уголовного мира. Одного из них я знал. Я имею в виду Большого Перла Уилсона. Это – ниг… черный сутенер. Очень расчетливый. Очень хитрый. Я хочу сказать, что среди черных есть немало умных людей.
– Да, конечно. Продолжайте.
– Так вот, Большой Перл кое-кого опасался и принял предупредительные меры, если вы понимаете, что я именно в виду. Чердак варит. Это означает…
– Я знаю терминологию нью-йоркской уголовщины, – перебил его генеральный прокурор. – Продолжайте!
– Так кому понадобилось убивать Большого Перла? Он был умен и осторожен. Гипотеза о полицейских в данном случае представляется мне вполне резонной.
– Извините, инспектор. Конгрессмен Даффи заверил меня, что ни с кем не делился этой информацией. Откуда же всем все это известно?
Макгарк улыбнулся:
– Я самый близкий его друг. Он не считал меня «кем-то».
Генеральный прокурор кивнул. Лицо его было испещрено оспинками, как побитая градом пустыня.
– Насчет Большого Перла Уильсона. А вы-то – сами как думаете – почему его убили?
– Не знаю. Поэтому я и говорю, что предположение о заговоре совсем не лишено смысла. Послушайте, я не знаю, допускается ли у вас это, но если хотите, я могу сам попробовать разобраться в случае с Большим Перлом. Посмотреть, что могло быть известно об этом Френки.
Генеральный прокурор задумался, взвешивая предложение Макгарка.
– Возможно, – сказал он. – Возможно, что конгрессмен Даффи покончил с собой под влиянием паранойи. Но возможно также, что он вовсе не совершал самоубийство. Не знаю. Однако вся эта история с Даффи наводит на мысль, что в чем-то он был прав. Вы понимаете меня?
Макгарк кивнул:
– Я сам чуть не поверил в это, особенно после того, и «Рыцарях Колумба».
– Если Даффи был прав, то вы – единственный в Соединенных Штатах полицейский, который наверняка непричастен к заговору.
Макгарк поднял бровь:
– Как вы можете быть уверены? Вам же ничего обо мне не известно.