– Да я… Да ничего такого… – заюлила Васька и попыталась применить обычный кошачий прием под названием «кошка – это жидкость», и попросту вытечь из рук. Как у них это получается, никто кроме кошек так понять и не может. Но, должны же быть у таких уникальных животных, как кошки и коты, свои коронные приёмы!

Правда, с Аней ничего у Василины не вышло!

– Не-не-не, вот только, пожалуйста, без этого! А будешь вытекать из рук, буду в нос целовать! Насильно! – пригрозила Аня. – Давай-ка сначала. Что у тебя стряслось? Ну, давай, мы же вместе, глядишь и разберемся, справимся, ты же не одна!

– Правда? Ты, правда, так думаешь? – огромные зелёные глазища посверкивали в свете уличных фонарей, прилетавшем в окно гостиной, и Аня сообразила, что кошка вся колотится.

– От холода что ли? Даже пяточки ледяные! – подумала Аня. Она обняла кошку и начала тихонько согревать её лапы.

– Нет, скажи мне? – Васька очень волновалась.

– Ну, конечно! А почему ты сомневаешься?

– А ты… А если у тебя котёнок будет… Ну, в смысле ребенок… Ты нас не выбросишь? – Васька выговорила, наконец, самый свой страшный кошмар и застыла, боясь услышать ответ. Она так боялась, что у Ани будет ребенок, и они все отправятся на улицу, что даже леденела внутри от этой мысли. Вот и допрашивала хозяйку, как она себя чувствует… А вдруг уже пора готовиться к холоду, помойкам, вечной опасности из-за каждого угла, и голоду?

– Вась, ты чего? С ума сошла что ли? Как же я вас выброшу, если вы мои? Мои близкие, мои важные, мои драгоценные? Как тебе такая глупость-то в голову пришла?

– Так тётка та противная говорила…

– Вась, она столько всего говорила, что я её чуть сковородой по начёсу не треснула, но он такой насмерть залаченный, что сковороду было жалко! – Аня заглянула в кошачьи глаза, откуда потихоньку уходила безнадёжная тоска. – И ты только из-за этого так переживала?

– Нет. Не только… Я… Меня первый раз выбросили, когда мне было двенадцать лет. По-вашему подросток. И выбросили как раз потому, что хозяйка ждала котёнка. То есть ребенка. Меня там так любили, так баловали, а потом… – Васька снова задрожала и ещё крепче прижалась к Ане.

– Вась, я ни за что тебя не выброшу! Даже не думай о таких глупостях! Если тебе когда-то встретились такие идиоты, которые могли отказаться от подобного немыслимого сокровища, то это просто ну… Придурки такие!

– Даааа… – протянула Васька, – А вчера ещё кошку выбросили. Из-за этого же!

– Чего? Где? – удивилась Аня.

– Здесь. Она под балконом у нас сидит. Я вчера спускалась по дереву, поговорила с ней. Она в таком ужасе! Она никогда даже на улице не была, и тут такое! А ей пять лет уже. По-кошачьи это уже взрослая. Она не научится на улице! И я когда всё это услышала… Ты точно меня не выбросишь? Нас?

И тут Аня рассвирепела. Бывают люди взрывные, эмоциональные, у таких ярость не редкая гостья. Но, Аня-то спокойная и тихая, а тут было ощущение, что её поднимает и несёт какая-то дикая волна.

– Таааак… И кто же это у нас такой умный в доме?

– С третьего этажа, – тихо ответила Васька. – Они её вынесли, из переноски вытряхнули и ушли. Она сначала решила, что её так наказывают, она не поняла за что, но решила просто ждать, думала, что они сейчас вернутся. Потом плакала под окнами всю ночь, утром кинулась к хозяину, когда он на работу шел. А он на неё накричал и толкнул. А она так ждала их котёнка. То есть ребенка. У неё котят не может быть, так она их котёнку радовалась! Думала, что он родиться, она будет его любить, охранять, беречь, песенки петь…

И тут Аня совершенно чётко и ясно поняла, что именно ей надо делать! Вот, словно на стенке написано было метровыми буквами.