— Не надо меня доставать сейчас. У меня все плохо. Ефремов вынуждает меня признаться во всех грехах! Знаешь, что он придумал?!

Мне надоело стоять в дверях, поэтому, дождавшись хоть какой-то паузы в обличительной речи, я быстренько сказала, сорвав оратору всю пафосность ситуации:

— Есть хочу!

Олег осекся, растерянно посмотрел в сторону кухни, хотел что-то сказать, но промолчал и пошел выполнять роль гостеприимного хозяина. Есть в характере Ведищева такая черта: он не может не накормить голодного. Уверена, что даже приблудные псы во дворе его клиники всегда сыты. Я побежала за ним. Он нравился мне такой: злой и полуголый. Мне было легко на душе от его ревнивых речей, и, стараясь не думать о самом недалеком и совсем не радужном будущем, я сосредоточилась на том, что видела сейчас перед собой, — на обнаженном торсе Олега. Тогда, в гостинице, желая сказать гадость, я погрешила против истины: он выглядел просто чудесно, особенно если учесть, что ему стукнул сороковник.

Бывший муж сердито погремел сковородками и через пять минут со стуком поставил передо мной сковороду с яичницей. Это было восхитительно! Урча, я принялась за еду. Он заметил, свойственным ему, неприятным тоном:

— А у тебя чудесное настроение! Ничем не испортишь! Что, все так хорошо?

— Нет, — сказала я, активно пережевывая завтрак. — Все очень плохо.

— Но не у тебя. — Он отвернулся обиженно.

— У меня тоже.

Я говорила бодро. Чем хуже обстояли дела, тем лучше действовала моя защитная система. Не знаю, зачем, но надо держаться. Олег, мне показалось, тоже вышел из состояния своей фирменной депрессии. Я разозлила его, и теперь ему некогда жалеть себя.

— А у тебя что?

— Видишь ли, милый, — мне самой понравилось, как я это сказала. — Проблемы будут обязательно. Особенно, если ты расскажешь мне о работе твоего отца. Это, возможно, подтвердит мои догадки. Кстати, ты сказал Ефремову, что был у меня в тот вечер… Ну…

— Когда убили этого твоего Кузнечика? — он глянул на меня и спохватился: — Извини! Да, не стал тебя подставлять.

— Хорошо. Так вот, что делали в лаборатории твоего отца?

— Ничего. Не было такой лаборатории!

— Как это?! Что ты несешь?

— Официально только США признали, что занимаются разработкой бинарного оружия. Так что мой отец на «химии» пряники пек.

— Ясно, а чай у тебя есть? И пряников хочется!

— Господи, ну и аппетит! В постели бы такой, вся жизнь бы по-другому пошла!

— Заткнись и отвечай! — блеснула я сочетанием полицейской и женской логики. — Я спрашиваю тебя о бинарном оружии.