"Его уже и Славкой-то называть, как-то язык не поворачивается. Интересно, а как его мать воспринимает?" — подумал Дмитрий.

— Устал я, — пояснил Вячеслав, словно отвечая, на невысказанный вопрос.

— Плачет она. Думает у меня болезнь скорого старения.

— Ну а ты, что? — спросил Дмитрий.

— Что я? — шевельнул Пугачёв крепким плечом и только тут Дмитрий заметил, что его друг одет в легкую футболку. И это посреди зимы.

— Не буду же я рассказывать ей, сколько лет прожил! Уж лучше пусть будет болезнь, — буркнул Вячеслав, раздраженно махнув рукой.

Жора, наблюдающий за действиями Бейрута, неожиданно повернулся к друзьям и, как бы невзначай, спросил:

— И сколько же?

"Тоже почувствовал?" — подумал Дмитрий.

Пугачёв недовольно сжал губы в полоску, сдвинул брови и напряженно произнёс:

— Вы бы лучше за своими игрушками смотрели, а то у Вас, вон, туманность нашего друга Русса в полтора раза выросла.

Дмитрий быстро нашел взглядом мир гуорков и понял, что Вячеслав прав. Пока они разговаривали, разогретая туманность значительно увеличилась в размерах и продолжала ускоренно раздуваться дальше. Охлаждающий вихрь, вытягивающий из туманности излишки тепла, явно не справлялся.

В бесконечном ряду сгустков шевельнулась и, расширяясь, двинулась во все стороны волна лёгкого беспорядка. Где-то впереди исчезла первая воронка-охладитель.

Раздался грохот взрыва, и в сторону наблюдателей ринулась гудящая туча раскаленных осколков.

Хаос рванулся навстречу встревоженным людям.

Огненная шрапнель хлестнула по находящимся на её пути вселенским достопримечательностям карманного масштаба. Большая порция "звездного вещества" ударила в галактический диск, в котором исчез Ванькин, заставляя уменьшенную копию вспыхнуть всеми цветами радуги.

— Бейрут! Доставай Илью! — завопил Жора, стараясь охватить рассыпающуюся галактику руками.

Вихрь звёзд, срывающийся с поверхности диска, горящим шлейфом потянулся в сторону туманности гуорков.

— Нет! — заорал Жора неистово, вдруг, превращаясь в светящуюся массу раскаленных частиц. Скользнул внутрь разваливающегося диска.

Бейрут не открывая глаз, быстро шевелил губами, и, казалось, что-то считал. Что он считал, никому не было понятно, но то, что он не успевал, было понятно всем.