— Не спешите, — улыбнулся Владимир, прочитав мои мысли, и натянутость как-то вдруг ослабла, сразу стало легко и даже весело. — Сначала прочитайте Колино письмо. Такова его воля. Почти из первых рук. Это его слова. Только читайте внимательно.

— Но, может, я потом одна почитаю, а сейчас лучше побеседую с этим источником информации "из первых рук", — попыталась возразить я.

— Об этом не может быть и речи. Читайте, пожалуйста. Мне поручено описать вашу реакцию, — заявил Рахманов.

— Ага, так вы будете шпионить за мной? — возмутилась я.

— Да, и не скрываю этого. Сдавайтесь, — он подмигнул и протянул мне конверт.

— Что же, вы играете на моем нетерпении. Я давно мечтаю узнать, какие там новости, — и я распечатала толстый конверт и развернула письмо.

"Аленка! — писал Коля. — Детали наших будней доложит тебе Володя. Я же спешу рассказать тебе самое главное. Текст святыни расшифрован! Привожу тебе примерное его содержание, примерное, потому что текст нуждается в художественной обработке. Но я не поэт и не литератор. Да и не в том суть! Итак, говорят камни — слушай:

"Где-то посреди огромного озера, насыщавшего своими водами рукава великой реки Тартесс, на острове расположился большой красивый город, позаимствовавший у реки свое название. Город этот объединил вокруг себя множество поселений различных племен, и возникла богатая держава. В течение многих веков Тартесс ведал торговлей металлами и богател, все больше росло его могущество.

Основал династию царей Тартесса сам царь-Солнце. Под его покровительством и находились тартессии. С незапамятных времен высился в центре города необычный храм богу Солнца, по преданию, воздвигнутый им самим. Храм этот напоминает природную скалу, однако склоны его насчитывают двадцать четыре грани. Двенадцать граней — необработанные скальные породы, а с ними чередуются двенадцать других, точно рукотворных, выделанных граней драгоценного камня. И каждый час солнечные лучи, отражаясь и сверкая, перемещаются с одной гладкой грани на другую. Храм этот устремляется ввысь к облакам. А вершина и днем и даже ночью излучает загадочное чудесное сияние, словно само Солнце притаилось там, и восемь ярких лучей освещают небо и землю вокруг. Жрецы хранят тайну своего храма. И никому не ведомо, что заставляет эту вершину сиять.

Цари Тартесса всегда проводили политику мира, полагая, что брань лишь препятствует здоровой торговле. Однако, иногда их вынуждали на вражду завистливые соседи, стремившиеся ослабить мощь Тартесса.

Давно уже финикийцы, почитавшие себя хозяевами Средиземного моря, подбирались к Тартессу, не желали они примириться с его главенством на крайнем западе. Им удалось отвоевать пядь земли возле Геракловых Столпов /*Пролив Гибралтар/ и воздвигнуть там свою колонию — крепость Гадир /*Современный Кадис — город на юго-западе Испании на побережье Атлантического океана/. Но Тартесс не сдавал свои позиции.

Настало время, когда возвысилась одна из финикийских колоний на Севере Африки — Карфаген — и прибрала к рукам былую славу Финикии, претендуя на морское владычество. И вот уже мы, карфагеняне, стали искать пути поколебать могущество Тартесса. Но не шли на конфликт его правители. Находили себе союзников среди греков. Однажды великий царь Тартесса Аргантоний принял делегацию эллинов с особыми почестями, и окрепла дружба между двумя народами. Правда, упустил царь из виду внутреннее единство, не сумел предотвратить разногласия.

Не всем в Тартессе нравилась дружба с эллинами, и появились сторонники торговли и особых контактов с финикийцами, особенно с Гадиром. После смерти Аргантония страсти накалились, и у кормила власти чередовались то правители, выступавшие за тесные отношения с греками, то те, кто поворачивал лицо к финикийцам. Распри приводили к ослаблению центральной власти тартесских царей. А местные царьки различных племен, составлявших огромную Тартесскую империю, пожелали отделиться и возвыситься.

И вот на престол взошел Лигудис. Пытался он вернуть времена прадеда своего Аргантония. Заключил он вновь союз с греками и стремился укрепить единство Тартесса. Однако брат его Габинторий сам жаждал царствования и вступил в сговор с финикийцами из Гадира, обещая им льготы торговые и доступ свободный к рудникам. Гадитане устроили несколько провокаций и вынудили Лигудиса собрать войска и двинуться на Гадир. Тогда гадитане обратились к Карфагену. Ликовал Габинторий, заручившись таким могущественным союзником.

Однако, неприступен был Тартесс, защищаемый природными водными преградами — реками и озером. Второе кольцо обороны города составляли крепостные стены, оберегавшие его не только от врагов, но и от натиска стихии во время наводнений, штормов, приливов и отливов. Владели тартессии особым секретом и умели сдерживать гнев морского владыки. Государственную тайну действия портовых врат, открывавших доступ судов прямо к городу, доверяли лишь избранным. Казалось, ничто не могло угрожать этой могучей островной крепости. Лигудис также призвал на помощь соседние племена, в том числе независимых воинственных кельтов.

И началась братоубийственная война. А интересы Тартесса не отстаивал никто: за власть сражались братья, за ослабление Тартесского могущества — чужаки с обеих сторон. Победа играючи переходила из лагеря в лагерь, и поражения не избежала ни одна из сторон. И вот, ослепленный поражением, Габинторий, не ведая, что творит, выдал карфагенянам и финикийцам тайну портовых врат.

Без пощады расправлялся во все времена Карфаген со своими недругами. Не ослабить, а погубить Тартесс — только так мог Карфаген установить свое владычество на земле Гесперид /*Название Испании, согласно древнегреческой мифологии/ и на водах вокруг Геракловых Столпов. И разрушили карфагеняне систему контроля над водными силами, воспользовавшись предательством алчного брата. А когда разбушевался шторм, со всех сторон на город хлынули рассвирепевшие воды, — которые веками удерживались в узде, — словно мстили его жителям за это, и затопили великий Тартесс до основания. Не настолько силен был шторм, насколько страшен водоворот, возникший, когда воды устремились в город, все сметая на своем пути. Сами карфагеняне не ожидали такого исхода и едва успели отплыть на безопасное расстояние. С ужасом и в слезах взирал Габинторий на содеянное им самим и, говорят, безумным стал в одночасье, кинулся в пучину морскую, изо всех сил плывя к родному городу своему, исчезавшему под волнами. Да там и сгинул. Водная гладь покрыла недавно могущественный город. С удивлением и страхом увидели карфагеняне, как возвышался над водами, устремляясь в небеса, храм Солнца. Он переливался гранями, и загадочно горела вершина его, и разливали яркий свет восемь лучей, играя мерцающими бликами на волнах, и разбегались сияющими дорожками во все стороны, стремясь настигнуть своих погубителей.

И по сей день ночью, при свете луны или без оного, и днем, при свете солнца или без оного, посылает свои лучи во все концы водной глади этот таинственный храм Солнца, напоминая о великом боге-царе, основателе мощной державы, погубленной сынами своими в алчной борьбе за власть!" /*История гибели Тартесса вымышлена автором. Историки предполагают, что Тартесс погиб в борьбе с Карфагеном. Согласно тартесской мифологии, первым мифическим царем Тартесса считается Царь-Солнце. Историческим является имя царя Аргантония, которого упоминает Геродот в своей "Истории". Остальные имена также вымышлены./

Аленка! Как тебе? Ты помнишь Гайлана? Помнишь арабского старца в горах, учителя Святогора? Он же намекал на гибель самого древнего города в Аль-Андалус из-за братоубийственных распрей! Ничего больше не скажу. Даже если это просто красивая легенда, в ней должен скрываться ключ к тайне Тартесса!

Остальные новости тебе расскажет Володя и еще передаст тебе то, что я давно уже должен был передать. Прости, но я решил, что тебе необходимо увидеть это своими глазами и прочитать самой. Я считаю, что я не вправе выступать в роли посредника. Держись, родная моя сестренка, не плачь, пожалуйста!