Мясные страсти

Стажировка близилась к концу. Чем меньше оставалось денег, тем больше хотелось домой. В рабочее время всё было хорошо. Профессия захватывала и увлекала. Хотелось увидеть и узнать как можно больше. Но, когда возвращались в гостиницу, становилось грустновато. До отъезда ещё неделя, а есть уже практически нечего.

Ввели режим жёсткой экономии. Сначала из рациона исчез крепкий алкоголь, затем пиво, мясные, а вскоре практически и все остальные продукты. Но молодой организм, изнурённый получением знаний, не понимал происходящего, и есть хотелось постоянно.

В один из вечеров группа голодающих докторов проводила консилиум на тему пищевой ценности костной муки. В холодильнике оставалась тщательно обглоданная свиная рулька. Мнения коллег разделились. Одни считали, что кость нужно дробить сразу. Другие предлагали предварительно извлечь костный мозг. Высказаться я не успел. По межгороду звонила жена.

Оказалось, что тёща, прознав про моё скорое возвращение, решила переслать со мной посылку. И уже отправила её с проводником волгоградского поезда. Мне необходимо было встретить поезд, забрать гостинчик и доставить его домой. Особо порадовало содержимое груза – двадцать килограммов свежей говядины. Сегодня в это трудно поверить, но в 90-е мы часто перемещали пищевые продукты на довольно длинные расстояния.

Когда товарищи узнали счастливую новость, от дробления костей решено было воздержаться. Тем более что поезд приходил ближайшей ночью, то есть через несколько часов. Точнее, в пять утра.

На последнем поезде метро я прибыл на Павелецкий вокзал и стал ждать. Нет ничего ужаснее ночи на вокзале. Твёрдое сиденье. Измученные, озлобленные соседи. Борьба со сном.

Сначала я бодрил себя мыслями о глубоких родственных чувствах, испытываемых к матери своей жены, которая так замечательно придумала отправить продукты. Затем я стал представлять себе того железнодорожного начальника, который столь заботливо составляет расписание поездов. Помогло, но ненадолго. Переход от действительности ко сну прошёл незамеченным. Очнулся от толчка в плечо. Передо мной стояли два милиционера и, судя по всему, уже теряли терпение меня разбудить. Традиционная скороговорка-представление. Проверка документов. Пожелание быть внимательнее пришлось как нельзя кстати. На часах без пятнадцати пять.

Времени только-только хватило найти перрон, как появился поезд. Почему-то именно в такое время поезда никогда не опаздывают. Дородная проводница с характерным южным «хэ» вместо «гэ» извлекла из какого-то подполья две защитного цвета брезентовые сумки. Выяснила, кто я такой, и отдала мясо. На морозе оно приобрело каменистую твёрдость, и я был уверен, что именно в таком виде довезу ценный груз до гостиницы.

Однако час ожидания открытия метро в тёплом помещении вокзала, затем ещё час езды сделали своё дело. Мясо начало таять. К дверям гостиницы я подошёл, когда на брезенте уже отчётливо определялись бурые пятна неправильной формы.

Гостиница была ведомственная с небольшим количеством постояльцев, но с бдительной охраной. Когда с двумя тяжёлыми сумками, перепачканными кровью, я прошёл мимо охранника, тот сделал вопросительную стойку, но ничего не сказал.

В номере меня поджидала очередная проблема. Мясо хоть и подтаяло, но по-прежнему представляло из себя два огромных куска, которые никак не влезали в холодильник. На улице была зима, и, не долго думая, я решил закрепить сумки на карнизе с уличной стороны окна.

Обследовав карниз, я убедился, что ширина позволяет это сделать. И угол наклона был небольшой. Должно было получиться. Требовалось только как следует привязать сумки. С крепежом вышла заминка. Надёжной верёвки в номере не оказалось, и я решил использовать медицинский бинт из аптечки. Одним концом привязал сумки за ручки, другим зафиксировал груз к батарее. Проверил натяжение бинта, устойчивость поклажи и закрыл раму.

Далее произошло невообразимое. Металлический угол рамы легко и непринуждённо срезал бинт. И сумки, словно глубинные бомбы, одна за другой ухнули вниз с седьмого этажа. Через мгновение двойной глухой удар. И тишина.

Выглянуть из окна сразу я не решился. Я лихорадочно думал о возможных последствиях мясопадения. Самой ужасной была мысль о припаркованных машинах.