— Кажется, понимаю, — вздохнул он.
— Вы — не альфонс и не примак, — отчим вздрогнул — ключевые слова наконец-то прозвучали! — а я продолжил. — Нормальный мужик, и я вижу, насколько для вас мучительна вся эта ситуация. Давайте зайдем с другой стороны: вот вы — будущий кандидат наук, сын генерала — и неважно, насколько подло Родина поступила с Павлом Анатольевичем — народ его как исторического деятеля сильно уважает! — не говоря уже о жутком дефиците приличных мужчин в СССР. Не пьете, опять же! Вы, как ни крути — завидный жених!
Судоплатов гоготнул.
— А мама — классическая мать-одиночка с наиболее мерзкой формой «прицепа» в виде пацана-подростка. Вы же не знали, как все обернется, когда к нам тогда пришли? Значит — пришли от чистого сердца, приняв сложное жизненное решение. Я вас за это — уважаю и ценю. Всё!
— Ты как-то мрачно смотришь на мир.
— Диалектично — мы же в СССР! — хохотнул я. — Давайте стараться лучше ладить и относиться к этому всему проще, дядь Толь. Вы право на свою долю заботы еще получите, когда я на ком-нибудь женюсь и переключу внимание туда. А пока, пожалуйста, позвольте мне возместить маме тринадцать потраченных на меня лет.
— Да все нормально! — потрепал он меня по плечу.
— Кстати о возмещениях! А правда, что наше правительство уже много лет не возвращает долги Госбанку, то есть — печатает деньги, отчего рубль теряет покупательную способность?
— У нас об этом все знают, — кивнул дядя Толя. — Но говорить об этом не принято.
— А правда, что при Сталине сразу после войны все долги Госбанку постарались вернуть как можно скорее?
— Это правда, — подтвердил он.
— А почему не возвращают теперь?
— Я полагаю, что надеются на скорое наступление коммунизма, — улыбнулся отчим.
— Логично! — оценил я. — Коммунизм-то он все спишет. А пока наслаждаемся невидимой, но вполне ощутимой инфляцией с риском получить полный экономический коллапс через пару десятилетий. Печатая деньги, ленивые старики прожирают моё будущее!
— Это — очень опасные слова, Сережа, — предупредил меня Судоплатов.
— Ты же мне приёмный папка! — светло улыбнулся я ему. — С кем еще мне разговаривать на самую интересную в мире тему «как нам обустроить Россию»?
Дядя Толя заржал, и мы остановились у давно не крашенного «пятистенка», я вышел, надел на голову «лыжную» шапку и застегнул драповое пальто — зима же! Штакетник и ставни когда-то были синими, шифер на крыше частично потрескался и потемнел, печная труба лишилась пары кирпичей. Утопая в снегу по щиколотку, прошли к уныло согнувшемуся, подгнившему забору.
— Еще косаря полтора-два уйдет! — оценил я на «выпуклый глаз». — И заметьте, дядь Толь — натурально в серую зону, без налогов и прочего — я как бы вынимаю их из экономики, а бригадир дядя Савелий зашивает в матрас. Все, избыточная и совершенно бесполезная монетарная масса успешно создана!
— Крепко же тебя капитал пожирает! — стебанул меня Судоплатов.
— Невыносимо! — согласился я. — Куда мне столько? А если нас всех, членов, сложить вместе? И у всех избыточная монетарная масса скапливается!