— Ха, напишем песню про самолётики, папка на правительственном концерте плакать будет! — гоготнул я.

На бас-гитаре у нас Александр Викторович Кутиков, тоже семнадцать лет — этот в «Машину времени» еще не попал и уже не попадет. А еще у него мама работает главбухом на фабрике мамы моей — тесен мир.

— Японец? — ткнул я пальцем в личное дело Сергея Сировича Кавагоэ.

Тоже из «Машины времени», но только сильно ранней — его туда Борзов привел. Сергею Сировичу в наши времена шестнадцать, у нас он будет работать клавишником.

— Сын военнопленных, — с ухмылкой указала пальчиком на нужную строчку.

— Если это намек, то он непонятен! — заявил я и перешел к следующему участнику ВИА. — Микоян?

— Сын Микояна, но не того, — пояснила Вилка. — Сын летчика-испытателя. Двоюродный брат Стаса.

— Молоды, нет? — не очень уверенно спросил я.

Виталина с ехидным смешком окинула меня взглядом.

— Считай, что мне выдали оболочку на вырост, — хохотнул я и открыл последний лист, с художественным руководителем. — Захерт Бронислава Вацлавна, одна тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года рождения, — с маленькой черно-белой фотографии на меня смотрела остроносая худая бабушка. — Смотрит так, будто фотограф как минимум украл ее любимую вставную челюсть, — показал Вилке.

— О, уверяю тебя, у Брониславы Вацлавны просто идеальные для ее возраста зубы! — поежилась она.

— Имела честь быть знакомой? — захотел я подробностей о «художественном руководителе» нашего ансамбля.

— Зубы хорошо помню, — ощерилась Вилка. — Знаешь какое у нее любимое и единственное наказание? Ты только не пугайся, хорошо?

— Хорошо, — на всякий случай поежился я и сжал зубы.

Виталина наклонилась ко мне и на максимальной громкости очень музыкально пропела мне в лицо, широко открыв рот:

— До-ре-ми-фа…

— Помнишь я обещал тебя не жалеть? — почесав пальцем в немного оглохшем ухе, спросил я. — Конкретно здесь — не работает. Это же чистой воды садизм!

— Однажды полтора часа подряд на меня так орала, — поежилась Вилка. — «Слух исправляла».

— На Шаляпина поди в тиятры ходила, — заметил я.

— Ой, бл*дь, — впервые на моей памяти выматерилась Виталина, закатив глаза. — Куда и с кем она только не ходила! «Да я с самой Надеждой Константиновной морковный чай пила в семнадцатом!» — передразнила она.