Объяснил «на пальцах».

— Хитро, — оценил он.

— Но мне показали ваше заявление, в котором вы, цитирую, «Обещаю Центральному Комитету партии посвятить остаток моей жизни и сил, работая на благо партии и советского народа, на благо построения коммунизма». Не отказываетесь от своих слов?

— Мемуары напечатают? — начал он торговаться.

Ну скучно человеку на пенсии, а он по характеру холерик и привык жить динамично.

— Обязательно! — заверил его я. — Но, простите, с купюрами — вы у нас носитель Государственной тайны заоблачного уровня. Но там, где секретов Родины нет, никакой редактуры не будет — вы, извините что снова об этом говорю, историческая личность, и не давать вам высказаться — все равно что отрезать у Родины кусочек корней. Издадим и на Западе, продажи будут сказочные, а валюта стране нужна. Вы не против?

— Торга-а-аш, — снова приложил он меня.

— Материалист, — покачал я головой. — Чем больше у страны доходов — тем лучше народ внутри нее живет, при разумном их использовании, конечно. Потешных говнокоммунистов в капстранах кормить уже перестали — все равно толку нет. Мировая революция видоизменилась, и теперь мы очень долго, медленно и мучительно сосуществовать с капиталистами. Занавес мы, вслед за вами, начали дырявить, но главное — уровень жизни среднестатистического обывателя.

— Не оправдывайся, — отмахнулся он.

— В дополнение к мемуарам я уполномочен предложить вам цикл телепередач, где вы сможете развенчать мифы о себе, оставив у народа добрую память — вас, уж простите, считают долбо*бом. Анекдот про «жопу с ушами» слышали?

— Не-а, — оживился Хрущев.

Я рассказал, он заржал и одобрил:

— Метко!

— Вот видите — самоирония у вас есть, а народ такую черту уважает. Поговорите с ним напрямую. Если в телевизоре вам понравится, дадим вам авторскую передачу на ваш выбор.

— Про садоводство, — предложил он.

— Замечательная идея, дач у народа будет прибавляться, и передаче обеспечен успех, а вам — любовь всем советских садоводов.

— Бабушки — страшная сила! — улыбнулся он, посмурнел, горько вздохнул. — Обидно, Сережа. Я же как лучше хотел.

— Целиком и полностью верю, — согласно кивнул я. — Шапка Мономаха, говорят, тяжела, а люди — увы, несовершенны, и стопроцентно успешных правителей просто не бывает, вот и расскажете, что у вас хорошего получилось, что выглядело хорошим, но не вышло, а что — откровенная ошибка. Народ у нас кающихся любит и охотно простит. Вы согласны на передачу? Такого еще никто в мировой истории не делал, а вы, я слышал, такое очень любите — вплоть до первого ребенка у пары космонавтов.

— Научники подговорили! — гоготнул он. — Давай, мол, посмотрим, что из этого выйдет.

— Ржака! — невольно гоготнул и я.