— А я причем? — недоуменно посмотрел он на меня. — Его еще до меня товарищ Сталин завез.

— Извините, мне очень стыдно, — покраснел я.

— Неуд тебе по истории сельского хозяйства, Ткачев! — с удовольствием приложил меня Хрущев.

— Неуд вам за его развал, — не остался в долгу я.

— Сломано давно, уже сто раз исправить могли бы, — не признал он аргумент.

— Это правда, — кивнул я. — Очень удобно на предшественников проблемы вешать. Вы, например, настоящую идеологическую бомбу под все наше движение подложили.

— Это какую? — скептическим тоном поинтересовался он.

— На первый взгляд повесить все грехи на товарища Сталина — неплохая идея, которая позволила, так сказать, перезагрузить наши отношения с Западом. В Карибский кризис вы их просто образцово-показательно прогнули, кстати, вот за это низкий вам поклон.

Хрущев фыркнул — нужна мне больно твоя похвала, школяр.

— Но нужно смотреть в исторической перспективе — в самой страшной в истории человечества войне Красная армия победила под руководством Главкома Сталина. Следовательно — если он преступник и кровавый упырь, которым вы его и выставили, следовательно все завоевания и перекроенная по итогам войны карта мира получены преступным путем. Значит — подлежат пересмотру, а кровавые коммуняки — преступники. В моменте нам на это плевать, но именно такой посыл постепенно и оседает в головах Западников.

— Да х*й они рыпнутся, — презрительно скривился Хрущев. — Атомный паритет!

— Во многом тоже ваша заслуга, — покивал я. — Что ж, пока СССР силен, нам на это действительно плевать, потому что Запад кроме языка силы ничего не понимает. Новочеркасск-то зачем? — грустно перевел я тему.

— Провокация! — насупился Хрущев. — Снайпера работали, и по войскам, и по жителям. Никто расстреливать рабочих и не собирался! — покраснев, рявкнул он. — А если и мой прямой приказ, то что?! Ты гражданскую войну видел, щенок?!

— Страх понятен, — спокойно кивнул я. — Обнуление страны нам нужно меньше всего. А еще нам нельзя слабеть, и поэтому старшие товарищи разрешили мне попросить вас о нескольких вещах.

Отдышавшись, Никита Сергеевич властно кивнул — излагай.

— Любой нормальный пост после самого верхнего вами будет воспринят как унижение, верно? — на всякий случай уточнил я.

— Под дедом твоим ходить не буду, мне одного такого хватило, — покачал он головой.

— Симулякр создаем, — пожал я плечами. — Тень Сталина никуда не делась, и в нее очень удобно кутаться — от этого враги жидко срутся.

Хрущев радостно загоготал и спросил:

— Что такое «симулякр»?