Как загнать себя в угол в ваших отношениях, спросите вы? Я уверен, что вы никогда не были здесь раньше. Ха! Как правило, все начинается с небольших недоразумений, оскорблений, которых не прощают, если хотите знать. И тогда негативные чувства вырастают, как детская башня из кубиков. Один кубик, помещенный немного неправильно, и все рушится. Со своей стороны, я считаю, что был справедлив и всепрощающ. Я стараюсь не цепляться за вещи, быстро ставлю свои кубики, если завершить метафору. Но, честно говоря, для меня это легко. Я всегда знаю, что будет в шахматной партии жизни. Просто нужно думать на несколько шагов вперед. Всегда.

Возьмем, к примеру ситуацию, когда мальчики были младше. Сэм был новорожденным, а Майки — чуть старше двух лет. Оба еще в подгузниках. Тогда это были сумасшедшие дни, беспокойные времена. Я приходил с работы пешком — в большинстве случаев возвращался домой прямо из офиса, пропуская важные посиделки с клиентами, — чтобы помочь. Миа просто смотрела на меня с темными кругами под глазами и передавала мне то одного ребенка, то другого. Она выглядела ужасно, действительно ужасно. Меня так и подмывало позвать маму на помощь, но я знал, что это означало бы, что открою дверь и маме Мии, чтобы она тоже пришла с ее назойливым неодобрением, а этого мы допустить не могли. Мне нужно было, чтобы они остались в Нью-Йорке, продолжая строить свою империю. Поэтому вместо этого я был рядом с Мией как можно больше. Она когда-нибудь поблагодарила меня? Нет. Разве я держал обиду на нее за это? Конечно нет. Но мы никоим образом не собирались добавлять третьего ребенка к тому беспорядку, который создали. Я помог нам обоим в этом, сказав «нет» другому ребенку. Пусть она и сходила с ума или что-то в этом роде, желая родить девочку.

Так вот, видите ли, я мог бы использовать это время против нее. Но я этого не делаю. Я отпустил все эти грязные, раздражающие годы. Но сейчас она что-то имеет против меня. Это странно. Это не похоже на Мию, и я этого совсем не заслуживаю. Теперь она сидит напротив меня, но не как женщина, которая загоняет меня в угол. Ее поведение не соответствует ее словам. Вместо того чтобы выглядеть сердитой, она просто выглядит грустной. Как будто это я, а не она, ускорила этот поворот в наш вечер, что, конечно, смешно. Это все ее вина.

Она отворачивается от меня и смотрит через стекло на воду, спиной к остальной части оживленной комнаты, ее прекрасное лицо в профиль ко мне. Кажется, она вытирает слезу, но я не могу быть уверен. Она сосредотачивает свое внимание на том, что находится прямо за окном ресторана. Я, конечно, знаю, что озеро где-то там, темное и задумчивое, и маяк с его вечно яркими предупреждениями.

Но когда я приглядываюсь повнимательнее, мое лицо почти касается стекла, я вижу внешнюю террасу, своего рода дополнительную зону со столами и стульями. Я полагаю, что в хорошую погоду и, конечно, днем ресторан расширяется за счет сидячих мест на открытом воздухе. Палуба, которой ресторан должен пользоваться в разгар летнего сезона. Сегодня ночью там никого нет.

Я оглядываюсь на свою жену. Сейчас Миа улыбается. Я вижу ее лицо, полностью отраженное в стекле, свет свечи освещает ее белые зубы, маленький носик, блестящие глаза. Но почему она улыбается? Видит ли она кого-то или что-то, чего я там не вижу?

— Что-то смешное? — спрашиваю. Ее настроение, если правильно понимаю, было злым, а теперь грустным. Улыбка не подходит. Моя жена ерзает на стуле, а затем поворачивается и смотрит на меня. Она подскочила на стуле? Неужели она забыла, что я здесь?

— Нет, ничего, — заверяет она и больше не улыбается. — Пол. Каковы твои планы? Если тебе до сих пор не предложили работу ни в одном рекламном агентстве по всему городу, а я подозреваю, что и не предложат, то ты займешься чем-то другим? Искал другие возможности?

Очевидно, она не слушала, когда я сказал ей, что у меня есть много вариантов. Мне не нравится, что разговор перешел на то, что я не работаю в рекламной индустрии, которую мы оба любим, — а не на то, что я запрещаю ей работать в рекламе. Мой агент сообщил мне, что для меня есть вакансия, в журнале «Коламбус Сити», и больше ничего. Звонок сегодня утром, тот самый, из-за которого мы задержались с отъездом. Мой агент взволнован и считает, что это «идеальное предложение». Но он — идиот, если думает, что это подходящая работа для человека моего делового положения.

Журнал предлагал мне должность директора по развитию, что звучит надуманно и, вероятно, так оно и есть. Отдел продаж — все десять человек — будут отчитываться передо мной. Да, определенно название должности не соответствует действительности. Я был бы менеджером по продажам в городском журнале. Это не то, что я хочу делать. Это намного ниже моего уровня мастерства. Но, если придется, я возьмусь за эту работу. Временно, пока не найду что-нибудь подходящее. Хотя, конечно, не хочу этого делать, включать эту скромную работу в мое резюме. Но я могу взяться за нее, если придется. Просто напротив меня сидит так много денег, почему я должен так низко опускаться?

— Искал и ходил на собеседования. Как уже сказал, у меня есть несколько предложений, которые я обдумываю. Я рассмотрю их все и выберу лучшее. Скоро я тебе скажу, — отвечаю я. Мой бокал с шампанским давно пуст, и мне нужно выпить. Поскольку официант одновременно игнорирует и ненавидит меня, я, скорее всего, останусь без напитка до конца этой жалкой трапезы. Осматриваю ресторан, ближайшие к нам столики и встречаюсь взглядом с молодой, полной женщиной, которая является официанткой за соседним столиком. Она кивает в ответ на мою волну, как будто сейчас подойдет. Надеюсь, наш официант не предупредил ее.

— Так это и есть твой план? — спрашивает Миа. Ее руки скрещены на груди, и она наклоняется вперед, как директор школы, который позвал вас в свой кабинет, чтобы вы могли выбрать свое собственное наказание. Кто бы согласился с этим? Я бы не стал. — Твое выходное пособие, если ты его получил, уже давно закончилось. Все наши счета почти пусты. Ты не чувствуешь никакой срочности?

Этот ужин войдет в историю как самый длинный. Борюсь с желанием проверить свои наручные часы — это изящные часы смарт-часы, но, если не поверну запястье точно так, как нужно, дисплей останется черным, и я, очевидно, должен нажать кнопку сбоку, чтобы высветить проклятое время. Я тоскую по старым временам часов, которые просто показывали время. Интересно, где мои старые часы из Нэшвилла? К сожалению, я так и не убрал пятно крови с ремешка.

Все в порядке. Я уже знаю, что время течет так же медленно, как и с моим младшим сыном, когда ждешь, пока он выполнит задание. Я ценю терпение как добродетель и аплодирую тем, у кого оно есть, до тех пор, пока они не встанут у меня на пути. Однако вот мы и подошли к вопросу о деньгах/работе. Но все в порядке. Как уже отмечалось, я ожидал этого.

— На самом деле я действительно получил выходное пособие, — говорю я. Это ложь. Когда тебя увольняют, ты получаешь не так уж много. Они дали мне зарплату за два месяца в качестве символического жеста. Только и всего. Тебя просто вызывают в офис идиотки из отдела кадров и говорят, что ты уволен. Ваши вещи упакованы в коробки незнакомыми людьми. Охранники сопровождают вас из здания, как будто вы собираетесь впасть в ярость или что-то в этом роде. Как будто ты знал, что тебя уволят, и принес с собой пистолет. Но ты не знал, потому что эти люди подлые. Нет, я полагаю, они специально не предупреждают, поэтому вы не можете взять пистолет и снести голову молоденькой идиотке — начальнику отдела кадров с опущенными глазами. Я ненавижу людей из отдела кадров. Если подумать, я никогда не уходил по собственному желанию.

Она села за свой стол, указывая на стул перед собой. Ее звали Ребекка Мор. Все пространство позади нее было заполнено растениями в горшках, как в дикой детской, и пахло удобрениями. Растения загораживали окно, так что получался бесконечный пасмурный день. Конечно, это была не первая наша встреча. Она позвонила мне почти три месяца назад, чтобы сообщить, что коллега подала на меня иск о домогательствах. Я был ошеломлен. По двум причинам. Во-первых, ее наряд. Я имею в виду, что мы должны были быть лучшим рекламным агентством в регионе, и эта женщина была одета, я не шучу, во что-то из обычного торгового центра. Черные брюки из полиэстера, светло-розовая блузка, которая едва прикрывала ее гигантскую грудь. Ее опущенные глаза подчеркивали черные очки в форме кошачьего глаза. Я чуть не расхохотался, подумав, что творческая команда обманом втянула меня в съемку телевизионной рекламы прямо здесь, в наших офисах. Ребекка Мор не могла работать в «Томпсон Пэйн». Она недостаточно крута.

— Садитесь, мистер Стром, — предложила она, указывая на белое кожаное кресло. Я сел, играя свою роль.

— Зови меня Пол, — сказал я, изливая свое очарование. Оглядел ее офис, пытаясь найти скрытые камеры творческой группы за одной из пальм в горшках. В любой момент мог появиться один из молодых парней из этого отдела, с волосами, собранными в конский хвост, и он сказал бы: «Мы разыграли тебя, чувак».

— Что-то смешное, мистер Стром? — спросила Ребекка. Я прикусил нижнюю губу, чтобы не расплыться в улыбке. Возможно, это была не коммерческая съемка. Без проблем. К концу встречи она будет в моих руках, мягкая как пластилин, вот что я думал.

— Как долго ты работаешь в агентстве, Ребекка? Добро пожаловать, — произнес я.