Нельсон посмотрел на Вень Чена снисходительно, как настоящий герой. На его лице было выражение человека, который с достоинством идет к своей славе.

— Мне нужно было исполнить поручение, в высшей степени деликатное, — ответил он. — Нечто, что я должен был сделать один, потому что это было сопряжено с большим риском. И вот результат.

Он вынул из своего кармана сверток и равнодушно бросил его на стол. Вень Чен открыл его и, увидев, что там, встал на колени. Он сказал что-то по-китайски, и все, кто находился в зале, пали ниц. Нельсон спокойно сел и закурил.

— Мой двоюродный дед спас рукопись от катастрофы, — сказал Нельсон. — Моим фамильным долгом было отдать ее вам. Я никогда не простил бы себе, если бы вернулся в Соединенные Штаты, не закончив этого дела. Теперь моя совесть спокойна.

Вень Чен перевел его слова; все, стоя на коленях, повернули к нему головы с молитвенным видом.

— Я узнаю кровь бойцов и воинов Шоушэней, исторических вождей ихэтуаней, — сказал Вень Чен. — Теперь, когда у нас есть рукопись, мы можем воскреснуть заново. Сила этого текста передастся нам. Мы спасены. Наше право называться новыми последователями общества «Кулак во имя справедливости» теперь реальность, и те сторонники насилия, которые осмеливаются носить наше имя, исчезнут. Наши принципы будут теми же, что и у предшественников, хотя мы постараемся осуществить их иными методами: честь родины, духовное и физическое здоровье, достоинство народа. Кто хочет видеть воплощенной эту мечту, объединяйтесь вокруг нас. Кто хочет гордиться самим собой, родиной и нашей историей, объединяйтесь вокруг нас. Кто хочет жить полной жизнью, с достоинством и смыслом, идите к нам.

Спустя некоторое время Нельсон Чоучэнь Оталора был с единодушного одобрения собравшихся избран почетным руководителем; эту честь он принял с условием, что ему позволят вернуться в свой дом в Остине, в США, где была его жизнь, чтобы оттуда поддерживать постоянный контакт с тайным обществом, совершая частые поездки в Пекин и проводя ежемесячные заседания общества в Соединенных Штатах. Все согласились. Решили, что Вень Чен будет реальным вождем общества, так как хорошо знает традицию, но в иерархии его статус — доверенное лицо, фактотум при Чоучэне Оталора. Члены организации поддержали и то, что Нельсон должен вернуться к своей прежней жизни во имя написания великой книги, которая должна возвысить их всех, книги, в которой будет рассказываться о жизни китайско-перуанской семьи в течение века. По совету Нельсона заранее было решено — его произведение будет переведено на китайский и прочитано членами общества, потому что в ней, уверял Нельсон, он собирался изложить некий образ мыслей, который, как он чувствовал, кипел в нем и который, теперь он был в этом уверен, имел прямое отношение к наследию его деда, мятежника и освободителя, — образ мыслей, который нельзя было передать иным способом, поскольку у него писательский склад ума.

Обретение рукописи было отмечено грандиозным банкетом в главной штаб-квартире; рукопись поместили в хрустальный сосуд и поставили в нишу с пуленепробиваемыми стеклами, где ее собирались охранять денно и нощно вооруженные стражи. Каждый месяц наметили проводить собрание членов общества с публичным чтением; было постановлено также, что будет запрещено изготовление копий, чтобы не вульгаризировать содержание книги и прежде всего чтобы она не попала в чужие руки. Нельсон пережил момент славы, принимая поклонение от семисот великих магистров общества, которые поклялись проповедовать его образ мыслей и доктрину.

Само собой, кто-то взялся собрать его вещи, а сам он немедленно был отправлен в загородную резиденцию в ожидании рейса в Соединенные Штаты.

Два дня спустя Нельсон спросил у Вень Чена, не посвящая старика в подробности о случившемся ранее, можно ли найти Ирину.

— Разумеется, достопочтенный друг, — ответил тот. — Этой же ночью мы приведем ее к вам.

К великому удивлению Нельсона, часов в семь вечера машина завода «Красное знамя» припарковалась у входа в резиденцию, и из нее вышла Ирина, прекрасная русская предательница. Увидев ее из окна третьего этажа, Нельсон понял, что допустил роковую ошибку: раз он не рассказал всего, что произошло несколько дней назад, Вень Чену, ни он, ни его люди не предприняли предосторожностей, и, вполне возможно, те, кто похитил его, могли пробраться и сюда, следя за ней.

Прежде чем выйти к ней навстречу, Нельсон отозвал Вень Чена в отдельную комнату и объяснил, что визит красавицы может быть опасным, все же не посвящая его в подробности.

— Знаю, друг мой, — кивнул Вень Чен. — Я уже принял соответствующие предосторожности. Такие женщины красивы, но, к сожалению, у них есть своя цена. Раз они продают свое тело, можно предполагать, что они продают и свою преданность. Не беспокойтесь, я все устроил. Мы сделали так, что она останется здесь, с вами, до момента вашего отъезда. Если вы не захотите ее видеть, мы удалим ее в другую часть дома.

— Хорошо, Вень, — сказал Нельсон. — А теперь позовите ее, пожалуйста.

На Нельсоне был шелковый халат с вышивкой, который отчасти придавал ему вид даосского философа. Услышав хлопок открывшейся двери, он поставил на стол чашку с чаем и пошел ей навстречу.

— Привет, sweet heart, — сказала Ирина. — Я знала, что ты меня не забудешь. Что хотели от тебя эти люди той ночью? Надеюсь, они не причинили тебе вреда.

— Нет, ничего страшного, — ответил Нельсон. — Видишь, я здесь, в целости и сохранности.

— Я умираю от желания провести досмотр твоего тела, sweet heart, — сказала она, приближаясь к нему. — Я покажу тебе, что я не холодная. Я с Дона, который не так тих, как сказал Шолохов.

— Черт, — воскликнул Нельсон, — у тебя что, есть литературное образование?