– Да?

– Ты поняла, что с ним происходит?

Я не стала валять дурака, спрашивая, ой, ты о ком.

– Оля, не знаю.

– Совсем не знаешь? Даже предположить не можешь?

Оля блестела влажными глазами.

Стоп. Влажными.

– Ты что, плачешь? Кто тебя обидел?

– Наташа, прости. Я запуталась. Не знаю, как для тебя лучше. Ты его разлюбила… или…

– Или что, – едва слышно спросила я у нее. Что у меня за день. Качели. Вверх и вниз. А думала, все плохое позади, я справлюсь, – Оль, если хочешь поговорить, пойдем ко мне в комнату. У тебя мама уехала, у меня Настя. Здесь кто-нибудь может за деревом стоять. Случайно. Зачем им наши девичьи секреты.

– Ну ты и скажешь, за деревом. Что для тебя самое главное в отношениях, Наташа?

Угу. Не пошла.

Я никогда не спрашивала, как у нее с Воликом, хотя встречаются они реже и реже. И она не спрашивала. Раньше. Что хотели обсудить – говорили прямо, без подъездов и экивоков.

– Оля, почему ты спрашиваешь, – шепнула ей. Но она не обратила внимание на шепот, говорила вполголоса, но четко.

– Потому что была уверенна, что ты так из-за бытовички! Ты бы себя видела в те дни! Я чуть с ума не сошла с тобой за компанию. А пока вас не было, жена ректора рассказала твоей мамой и мне, как она благодарна Наташе Наррац. Ты промолчала, а она рассказала.

– Оля, это не моя тайна.

– Но тогда получается, не в бытовичке дело! В его возрасте?

Я вздохнула:

– Ты права, не в бытовичке. Сегодня бытовичка. Завтра – еще кто-нибудь. Сегодня – за него все подряд объясняются. Завтра – вообще подслушает нас и сделает свои выводы. Как Мишка у портала, понимаешь? А я не люблю криволинейного движения. В любых отношениях главное – доверие. Я устала, прости. И ничего не хочу. Спокойной ночи.

Душ, и сразу поднялась к себе, даже к признакам не пошла, как обычно.