Глава 5
Давным-давно девочка нашла в лесу труп.
Родители воспитывали девочку и ее брата с тем же нарочитым пренебрежением, с которым заботились о трех кошках и таксе по имени Виски, тоже жившими в их маленьком домике. У родителей были длинные волосы и друзья-альтернативщики, они пили вино, наяривали на гитарах, до поздней ночи толковали об искусстве и разрешали девочке с мальчиком бегать без подгузников. Они рисовали дни напролет, прерываясь, только чтобы вынести бутылки и постирать что под руку попадется – хотя даже чистые вещи немного отдавали скипидаром. Дети ели что придется, возились в грязи в саду, играли в не пойми что и мылись, только когда кто-нибудь хватал их и бросал в озеро.
При взгляде в прошлое детство казалось девочке восхитительной мешаниной из лесных догонялок с братом и собакой, поношенной одежды и маргаритковых венков. Из забегов к гробу рогатого мальчика, песен и бесконечных историй о нем, возвращений домой поздними вечерами, когда они походили на диких зверей, крадущихся в берлогу.
Они считали себя детьми леса, которые исследуют берега озер и прячутся в дуплах мертвых деревьев. Иногда они мельком – краешком глаза – видели Народец или слышали смех, раздающийся одновременно отовсюду и ниоткуда. Они знали, что нужно надевать обереги, всегда носить в карманах немного могильной земли и быть осторожными и вежливыми с незнакомцами – ведь может оказаться, что они не люди. Но знать, что Народец бывает опасным – это одно, а найти останки Адама Хикса – совсем другое.
В тот день Хэйзел нарядилась, как рыцарь: синее полотенце болталось на шее, словно плащ, а талия была перевязана шарфом, играющим роль кушака. Девочка неслась вперед, и ее рыжие волосы трепетали за спиной, отливая золотом в лучах ленивого вечернего солнца.
Бен весь день бился с ней на мечах. У него был пластиковый меч Хи-Мена[3], принесенный мамой из секонд-хенда вместе с книгой о рыцарях короля Артура. Там рассказывались истории о сэре Пелиноре, который, по общему мнению, был одним из Народца, пока не присоединился ко двору Артура, и о сэре Гавейне, который развеял проклятие, наложенное на Отвратительную леди. Еще в книге приводился список рыцарских добродетелей: сила, доблесть, преданность, обходительность, сострадание и самоотверженность.
Хэйзел тоже хотела меч, но получила куклу, которая «писалась», если наполнить ее водой и нажать на живот. Бен, довольный, что получил подарок получше, гонялся за сестрой, пластиковым клинком выбивая из ее рук палочки. В конце концов расстроенная Хэйзел отправилась в папин сарай и откопала там старый ржавый мачете. Она так сильно вдарила по «смертоносному» оружию Бена, что оно треснуло. Мальчик поплелся домой за клеем, а она исполнила ему вслед танец девятилетнего триумфатора.
Оставшись одна, Хэйзел сразилась с сухими папоротниками, воображая, что они – ужасное легендарное чудовище, таящееся в самом сердце леса. Она даже прошептала несколько строчек заклинания, чувствуя себя ужасно смелой. Но скоро заскучала и отправилась на поиски ежевики, заткнув мачете за кушак и перепрыгивая через бурьян. Виски сначала бежал за ней, но потом пропал из виду. А через пару минут залился лаем.
Адам Хикс с посиневшими губами лежал в иле на берегу озера Уайт. Пустые глазницы уставились в небо, внутри копошились личинки – бледные и блестящие, словно маленькие жемчужины. Тело наполовину высовывалось из воды. Вторая половина была съедена. Из клочьями висящей плоти, которая полоскалась в воде, будто полоски разорванной ткани, торчали белые кости. На берегу пахло, как в тот раз, когда она на всю ночь забыла сырой бифштекс на кухонном столе.
Виски бегал туда-сюда, обнюхивал тело и выл, будто думал, что Адама можно разбудить.
– Уйди оттуда, – попыталась отозвать его Хэйзел, но с губ сорвался лишь едва различимый шепот. Девочка понимала, что брат вернется еще не скоро – прошло слишком мало времени. Она знала, что у озера были только она и ее собака.
И задрожала всем телом.
Родители Адама переехали в Фэйрфолд год назад, поэтому их нельзя было назвать совсем уж туристами, но и до конца местными они еще не стали. Опасная неопределенность, соблазнительная для Народца. Они тоже – промежуточные существа: создания утренней зари и вечерних сумерек, пребывающие на грани одного и другого, балансирующие между
Смотря на зеленоватую воду и стараясь не глядеть на красные провалы, зияющие на месте глаз Адама, Хэйзел вспоминала о рыцарях из книги, которую читала утром. Девочка думала, что она – одна из них, пытаясь сдержать тошноту.
Виски лаял все яростней.
Хэйзел пыталась отогнать пса, когда вокруг ее лодыжки обвилась влажная рука. Девочка закричала, неловко нащупывая мачете и с трудом топча свободной ногой цепкую бледно-лягушачью руку. Из темной воды поднялась ведьма. Ее впалое лицо напоминало череп с мутными глазами, а длинные зеленые волосы плескались по глади озера. Прикосновение ее руки жгло, будто ледяной огонь.
Хэйзел удалось размахнуться клинком, когда ведьма внезапно дернула ее за ногу. Девочка с размаху упала на спину. С тела Адама взметнулось черное облако мух. Хэйзел почувствовала, что ее тащат к воде, но со смутным и страшным удовлетворением отметила, что порез на ведьминой щеке кровоточит. Хэйзел должна повергнуть ее.
– Девчушечка, – проскрежетала ведьма. – На один укус. Кожа да кости. Не бузи, лакомый кусочек.
Хэйзел закрыла глаза и изо всех сил размахнулась мачете. Ведьма зашипела, как кошка, и схватилась за лезвие. Оно вонзилось в ведьмины пальцы, но та его удержала, вырвала из рук девочки и зашвырнула далеко в озеро. Услышанный всплеск заставил желудок Хэйзел сжаться.