Себастьян засмеялся, затем жалобно всхлипнул и снова засмеялся… Он чувствовал небывалое облегчение, может быть, оттого, что все закончилось, но скорее потому, что теперь семье Эсперанса ничего не угрожало.

Он стащил с толстой шеи гостя и сунул за пазуху шелковую удавку, неожиданно громко икнул и махом перевалился через пустую кровать. Приник к окошку, прислушался, вскочил на подоконник и в следующий миг уже бежал по прохладной влажной земле к террасе. Как можно тише взбежал по гулкой деревянной лестнице на террасу, нашел стоящий на маленьком столике эдемский цветок и так же стремительно вернулся обратно. Пару секунд постоял над неподвижным телом, а потом выдернул райское растение из горшка, ударил комом земли об пол, переломил цветок пополам и кинул его на большую белую обнаженную спину.

Он знал: теперь они оба вернутся в рай — и гость, и его цветок.

Полковник Эсперанса извинился перед гостями, провел Мигеля в кабинет и встал у окна, делая вид, что не слушает переговоры начальника полиции со своим дежурным, когда на лестнице, ведущей на второй этаж, послышался странный шум.

Полковник нахмурился; он не любил, когда ему мешали, но уже через несколько секунд недовольство сменилось тревогой, — шум был каким-то странным и напоминал шаги.

— Я знаю, Альварес, сколько у нас людей, — недовольно произнес в телефонную трубку начальник полиции. — И что теперь? Ты меня учить будешь? Нет? Вот и хорошо! Чтоб через полчаса были. Да, через полчаса…

Полковник прислушался и настороженно привстал из-за стола: шаги, или что это было, не имели четко выраженной ритмики, как если бы по лестнице, поочередно переступая, крались один-два человека.

— Спасибо, барышня, — произнес Мигель и повесил трубку телефона на рычаг.

По спине полковника прошел холодок; он слышал подобные звуки в Марокко много лет назад — в ту ночь местное воинственное племя едва не вырезало всю его казарму, но он, тогда еще лейтенант, вовремя проснулся.

— Что случилось? — встревожился начальник полиции, и полковник приложил палец к губам, рывком выдвинул ящик стола, достал подаренный племянником наваррский кинжал и бесшумно скользнул к двери. Встал рядом и замер.

В этом городе, в самом сердце Испании, ему нечего было бояться, но полковник никогда не верил внешней видимости спокойствия и, может быть, только потому и выжил, пройдя через две кровопролитных войны.

Мигель потянулся к кобуре и досадливо крякнул: он и забыл, что отправился в гости без пистолета. А звуки тем временем приближались.

Полковник медленно обнажил сверкнувшее в отблеске электрической лампы лезвие и затаил дыхание. Дверь скрипнула и медленно подалась вперед. Он изготовился, и едва неизвестный ступил на паркетный пол кабинета, рванул дверь на себя до отказа и взмахнул кинжалом.

Перед ним никого не было…

— Господи! — удивленно выдохнул за его спиной Мигель. — Что с вами?

Полковник сдавленно крякнул и, краем глаза увидев шевеление внизу, опустил взгляд.

У его ног на четвереньках стоял совершенно голый племянник.

— Ансельмо?! Что ты здесь делаешь?

— Сеньор Ансельмо, что с вами? — кинулся к дверям начальник полиции.

Сеньор Ансельмо еще раз переступил руками и рухнул на пол.