Джилл сладостно охнула, укусив себя за ладонь, чтобы сдержать громкий стон. В такт моим движениям с упоением закатывала глаза, оттягивала себя за корни волос.

— Я люблю тебя, люблю, — она с трудом сдержала новый вскрик, изогнулась дугой, поймала мои руки, переплела пальцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вновь почувствовал сжатие внутри неё, стон, дрожь в ногах. Удержал за низ живота и колени, остановился, выжидая её муку. Испарина на лице любимой, блаженный полуоткрытый рот, в который тут же снова впился.

Поднял её на руки. Сел с ношей, усадив поверх себя. Гладил по спине, сминал попу, помогая ей двигаться на мне, в эйфории наблюдая, как её груди плавно мелькают передо мной. Поймал губами, втянул сосок.

Обняла за голову, запустила пальцы в волосы, потянула вниз, открывая моё лицо для себя. Целовала виски, нос, губы.

— Чейз… любимый…

Слова, как песня. Все мышцы свело спазмом, судорожно отдавая мою энергию вниз тела, сила эякуляции, заставила меня сильней насадить любимую на себя, учащённее двигаясь в ней, пока полностью не высвободился. Сладостный стон и устало откинулся на постель, бешено вбирая в себя воздух. Жена упокоилась на моей груди, томно выдохнув.

— Как же я тебя люблю, малышка, — поцеловал её во взмокший лоб.

В ответ она крепко прижалась ко мне.

— И я тебя люблю, родной…

Вместе приняв душ, легли под шёлковые простыни. Просто смотрели друг на друга. Моя рука гуляла в её волосах, она же водила пальчиком по моей груди.

— Лишь сейчас понимаю, как был глуп, выбрав ненависть к тебе, — проронил я. — Как много всего я потерял, как жестоко лишал нас счастья.

— Мы оба в этом виновны, — её голова качнулась на моём плече. — Может это и был наш путь.

Обнял, сомкнув ладони на её спине. Зарылся носом в волосах.

— И всё же, — в груди вдруг нервно застучало. — Почему?

— Что почему?

— Почему простила меня? Да, потеря памяти сыграла свою роль, но… Потом? Я же убил тебя! Часть шрамов на твоём теле. От моих проклятых рук! Неужели, это можно простить… забыть?!

— Нельзя! — в голосе жены вдруг прозвучали железные нотки. Подняла голову, вновь глядя на меня. — Каждый шрам на теле я помню и за каждый мне больно и обидно. Вся моя жизнь переполнена темнотой, грязью и жестокостью. Я даже перестала спрашивать себя — за что? Давно привыкла к этому. А ты… — взгляд ушёл вдаль, на краю её век блеснули капли слёз. — Ты кое-что помог мне понять. С болью надо бороться, уметь признать её и больше не повторять, идти дальше наперекор всему. Ты ошибся, струсил, но потом признал это и сделал всё для того, чтобы дать мне новую жизнь. Теперь и я. Я прожила всю эту боль, обиду…, но, отныне так же очень хочу её больше не повторять, хочу только видеть наше счастье — твою любовь ко мне, нашу дочку и тихую жизнь на краю моря. Я не хочу помнить прошлое! Достаточно! Хватит! Если Бог вселил в моё сердце любовь к тебе и сохранил по сей день, несмотря ни на что, значит, возможно, мы, наконец, идём правильно. Я просто хочу жить дальше, Чейз, в этом новом для меня мире. Мире под названием "семья". Больше никакого прошлого! Есть только наше будущее!

Я не мог больше говорить. Грудная клетка наполнилась невероятным теплом и счастьем. Притянул Джилл к себе и всепоглощающе поцеловал, клянясь, сделать всё, чтобы так оно и осталось.