Он засмеялся и подмял меня под себя. Заключил в поцелуй.
— Не хочу тебя отпускать, — прошептал он. — Хочу, чтоб навсегда.
В груди всё облилось льдом.
— Навсегда, — эхом вторила я.
— Ты выйдешь за меня? — вдруг выпалил он.
Я всколыхнулась, поражённо смотря на его сумасшествие.
— Чейз, — хотелось кричать "да", но разве это возможно.
— Подожди, — он вскочил, поднял с пола форму заключенного, зарыскал в карманах. Нашёл подобие скребки или кольца для лямки робы, быстренько снял, вернулся ко мне, лёг рядом.
— Джилл, ты согласна стать моей женой? Сейчас! Здесь, в этих стенах. Навечно!
Только он и я, стены лишь свидетели. Да и никто нам для этого не нужен.
— Согласна, — я, улыбаясь, кивнула.
Счастливо прижал к себе, утопил в поцелуе. Оторвался, надел своеобразное кольцо на палец. Оно по сути ничто, но для меня самое ценное и дорогое. Оно наш союз, наше обещание любить друг друга вечно.
Зарылась в мужа носом, трепетно вбирая в себя его присутствие рядом.
СИСИЛИЯ
Ждала, размеренно постукивая пальцами по столешнице. Взгляд упал на кресло. В нём полгода назад сидел Чейз и, впервые, говорил со мной без ненависти и отчуждения. А теперь я снова одна, абсолютно.
Рабов нужно было распустить, но я опасалась, что это обернётся против меня и картеля. Но и продолжать губить их изнурительной работой и голодом больше нельзя.
Амбары я велела лучше укомплектовать. У рабов появились койки, туалет и рукомойник, что исключало вторичное возникновение холеры. Доступ к воде был неограничен и питание стало трёхразовым.
Да, они продолжали быть под гнётом картеля, но могли уже хоть немного ощущать себя людьми. Так как смертность значительно снизилась, то и потребность в новых пленниках отпала.
В кабинет вошёл Рохе и Олавинью. Тут же подобралась.
— Ну?