Хотя, сам бы мог сообразить, что для получения удостоверения нужно было озаботиться и сделать фото.
— И почему это я так и думал? — С сарказмом хохотнул Василий. И, как видно, не желая тратить время и принимать никакого участия в моей дальнейшей судьбе, попросил. — Викетьич, забрось меня в ГУВэДэ. — И, поясняя своё желание, добавил. — Надо же прокурорского хмыря дождаться. А то завоют потом… Мол, «совсем оборзели» и «никогда их не застать на рабочем месте».
— Хорошо. — Согласился Позняков. — Сейчас тебя закину и поедем. Запечатлеем светлый образ этого милого и наивного юноши, для получения документов.
Мы высадили Василия у крыльца управления и, плавно тронувшись с места, направились в фотоателье.
— Викеньтьич! — Не то, чтоб обрадовался но, с явно выраженным уважением, обратился к майору мужик лет пятидесяти, с наколками на левой руке.
На которой, кстати, не хватало трёх пальцев. И я мог только догадываться, что и когда послужило причиной этого увечья.
— Привет, Семён. — Поздоровался Позняков. И, после совершения рукопожатия, поинтересовался. — Мундир ещё не пропил?
— Обижаешь, начальник! — С шутливым упрёком воскликнул мужчина. — Кто ж инструментарий продаёт?
Название предмета одежды столь закавыристым словом вызвало у меня на губах лёгкую улыбку. Но, здраво рассудив, что каждый сходит с ума по-своему, высказывать своё «весьма ценное» и «очень значимое мнение» не стал.
Хочет человек — так и пусть! Главное, что он, как ни крути, а является профессионалом. И даже имеет свою костюмерную. Что в моих глазах характеризовало его как весьма дельного и достойного всяческого уважения мужика.
Так как рубашка у меня была, хоть и не белая, но светлая и без орнамента, меня вежливо попросили снять пиджак и, приладив совершенно не подходивший по цвету зеленоватый галстук, явно позаимствованный из военной формы, протянули милицейский мундир.
Правда, он был без погон но, поднаторевший в делах подобного рода Семён, тут же поинтересовался.
— Звание какое?
— МладшОй. — Тут же удовлетворил его, совсем не праздное любопытство, Анатолий Викеньтьевич.
— Только что из Школы Милиции? — Без особого интереса а, как понимаю, просто для того, чтобы заполнить паузу в разговоре, поинтересовался фотограф.
— Ага. — Подтвердил я, натягивая бутафорскую обновку.
— Счас сделаем. — Прошепелявил Семён и, достав откуда-то пару погон, с одной красной полоской и единственной маленькой звёздочкой, положил мне на плечи.
— Ты, не дёргайся пока. — Попросил он и, отойдя к громадному фотоаппарату, накинул на голову кусок чёрной ткани. И уже оттуда, как понимаю, не удержавшись, пообещал. — Сейчас вылетит птичка!
Стараясь не уронить, подтверждающие мой нынешний статус и высокое звание советского милиционера погоны, эти несколько секунд я просидел, словно каменная статуя Будды. И, когда Семён вылез обратно на свет, позволил себе проявить любопытство.
— А приходить когда?