— Сейчас, горло промочу и всё расскажу! — заверил Бодунов.
Он налил в стакан холодной воды из графина, выдул одним глотком, сел и заговорил:
— История такая, товарищи: в Подмосковье, прямо под насыпью чугунки нашли тяжелораненого: его несколько раз пырнули ножом в живот и грудь. Он еле дышал и был без сознания. В карманах отыскали удостоверение сотрудника московского уголовного розыска Виктора Ефимова. Его отвезли в больницу имени Всемедикосантруда на Яузской, оттуда связались с МУУРом и… знаете что?! — Он обвёл нас торжествующим взглядом.
— Никакого Ефимова в МУУРе нет, — первым догадался я.
Бодунов поморщился.
— Трудно с тобой, Быстров: на ходу подмётки рвёшь. Действительно, Виктор Ефимов никогда в МУУРе не работал. Они на всякий пожарный с нашим отделом связались — вдруг он у нас работает? Я сказал, что и у нас такого отродясь не было. Съездил в больничку, посмотрел на этого раненого, пока он в сознание не пришёл, и каково же было моё удивление, когда опознал в нём Вовку Губана.
Трепалов напрягся.
— Того самого Губана из банды Кузнеца?! — не поверил он.
— Того самого, Максимыч, — подтвердил Иван.
Я понимающе кивнул: банда Ивана Кузнецова по прозвищу Кузнец успела изрядно нашуметь в Москве и пригородах. Орудовали сволочи чуть ли не в промышленных масштабах и при этом всегда по одной и той же схеме: переодевались в форму красноармейцев, на нескольких машинах подкатывали к какому-нибудь дому, где проживали богатые нэпманы, вламывались туда, перекрывали входы и выходы, всех жильцов сгоняли в одну комнату, а потом спокойно занимались грабежом.
Стоит отметить, что действовали «кузнецовские» крайне жестоко: убивали любого, кто им не нравился или пытался оказать сопротивление, включая женщин и, что самое страшное, детей.
По разным оценкам в банду входило минимум с полсотни человек, но я всё-таки думаю, что на самом деле их было меньше. Да, сам Кузнецов — здоровяк, который прежде работал на скотобойне, имел силу сравнимую с богатырской (спокойно гнул подковы и убивал человека ударом кулака), был по характеру лютым и свирепым, старался держать всех в узде, но всё равно управляться с полусотней отпетых негодяев даже такой неординарной сволочи непросто.
От методов «воспитания» Кузнеца впору было содрогнуться, он лично наказывал провинившихся, чаще всего медленно душил, глядя прямо в глаза. Банда не роптала, по общему мнению убивал он за дело: тех, кто крысятничал у своих или утаивал долю добычи.
Его не раз и не два пытались поймать, даже удалось схватить несколько мелких сошек, но через них так и не получилось выйти на главаря. Кузнецов мало кому доверял и Никто не знал, где лёжка Кузнецова.
У него было несколько адъютантов, и Вовка Губан входил в их число.
— Ну что, товарищ начальник, едем арестовывать Губана? — Бодунов почти приплясывал от нетерпения.
Трепалов уже был склонен с ним согласиться, но внезапно замер. Его взгляд обратился на меня.
— Быстров, а ты что скажешь?
— Скажу, что не надо торопиться с арестом.
— Интересно, почему? — удивился Бодунов.