— Спасибо, Феликс Эдмундович! — Он вешает трубку и облегчённо вздыхает. — Я даже не понял, куда ты делся. Боялся, что с тобой что-то произошло.

— Со мной всё в порядке, Александр Максимович. Я погнался за бандитом.

— Догнал?

— Не то слово! Вы бы видели, кто им оказался…

Я быстро излагаю Трепалову суть дела.

— Гайдо? — удивлённо произносит он и сразу же хватается за голову.

Контузия причиняет ему боль. По себе знаю, каково это.

— Не может быть! — добавляет Максимыч.

— Ещё как может, — вздыхаю я. — Да вы сейчас сами во всём убедитесь. Я его оставил под присмотром Лёни Бахматова. Главное — не сообщать Гайдо, что Чухонец погиб.

— Понял тебя, Жора! Ну что, пойдём, допросим гада.

— А вы себя нормально чувствуете?

— А ты, Жора — врач? — вопросом на вопрос отвечает Трепалов.

— Никак нет.

— Тогда не спрашивай. Лучше пошли.

Мы выходим в коридор.

Я пытаюсь открыть дверь нашего кабинета, но почему-то не могу это сделать. Кто-внутри мешает.

С трудом всё-таки добиваюсь своего и тут же невольно застываю.

На полу лежит Лёня Бахматов, это его ноги не позволяли открыть дверь. Есть и другие хреновые новости: больше внутри никого нет.

Взор падает на одно из окон. Оно раскрыто нараспашку, и теперь по комнате гуляет ветер. Всё ясно, чех оказался проворнее Лёни, ударил его, а потом сбежал через окошко.

Эх, дружище! Как же ты так сплоховал, а? Или Гайдо смог навешать ему лапшу на уши, за те минуты, которые я провёл у Трепалова, и Лёня потерял осторожность?