Незнакомый окинавский мастер, охранявший проход вместе с якудза, опешил от случившегося ровно на тысячную долю секунды.

Если честно, Шу тоже опешила: ведь просто не поверят, если рассказать. Мне просто не поверят, повторяла она про себя раз за разом.

Потомку гусара тысячной доли секунды хватило. В воздухе мелькнула рука — и окинавец оказался припёртым к стене спиной, Дмитрий удерживал его вытянутой рукой за горло:

— С вами я не ссорился, — безукоризненно канонично, с соблюдением всех грамматических форм вежливости, на чистейшем японском обратился к незнакомцу блондин.

Шу против воли испытала такую гордость за напарника, что даже пришлось смахнуть из уголка глаза предательскую влагу.

В это мгновение товарищ был гораздо большим японцем, чем многие урождённые нихондзин, которых она знала лично. Взятые вместе.

Ногти указательного и среднего пальцев второй (свободной) руки Ржевского замерли в миллиметрах от глаз противника.

Норимацу-младшая навскидку не смогла припомнить, из какой это школы: по классике, выбивать глаза полагается не кончиками пальцев, а фалангами, ближайшими к ладони.

Впрочем, у человека, закалившего своё тело до подобных недостижимых высот, возможно, даже ногти не отличаются крепостью от боевой части кулака. Как и кончики пальцев, на которых они находятся.

Шу коротко и молча поклонилась в спину товарища, безмолвно благодаря за ещё один бесценный урок.

У припёртого к стене хватило благородства и порядочности оценить широкий жест соперника. Он не стал недостойно унижать себя бесчестными (и наверняка безуспешными) попытками контратаки.

Благородно признав проигрыш, соотечественник поднял вверх раскрытые ладони и ответил:

— Отдаю должное вашему уровню. Я всего лишь пытался исполнить свой долг в соответствии с полученными инструкциями.

Ржевский отпустил японца, тот продолжил:

— Эти якудза не нравились мне самому; к сожалению, выбирать с кем работать порой не приходится. Меня зовут Огава, Киёси. Могу ли я узнать, с кем имею честь?

— Ржевский Дмитрий Иванович. Рекомендуюсь собственной персоной.

— А ваша спутница? — соотечественник стрельнул взглядом в её сторону.

— Норимацу, Шу, — она опять коротко поклонилась.

— Из тех самых Норимацу⁈

— Родной прадед.