— Найдем тварь и запинаем.
Он хмыкнул и добавил хрипло:
— Спасибо… — Грег стащил с себя шапку и вновь надел её на голову Лиз: — пойдем, тут близко жилье.
Хижина нашлась на середине склона. Сложенная из больших, почти нетёсаных камней, наполовину утопавшая в земле, с крышей, крытой дранкой. На двери, вызывая у Лиз стон, висел большой замок.
— Да что за… — она принялась давиться ругательствами — три года жизни портовой крысой никуда не денешь, сразу стать воспитанной лерой невозможно.
Грег с улыбкой подсказал:
— Хрень?
— Она самая… Грег… А еще другие дома тут есть?
Он, эфиром ломая дужку замка и тут же тяжело, почти разбивая лоб до крови, наваливаясь на дверь в попытке устоять, прошипел:
— Нам и тут будет неплохо…
— Это чужая собственность. — напомнила Лиз, обнимая его за талию и помогая выпрямиться.
Грег, сдергивая замок и открывая дверь в хижину, напомнил:
— Разница менталитета. И Тальмы на них нет. Ничего, напомню законы.
— Грег?
Он прошел через небольшие сени, открывая дверь уже в жилую комнату, единственную в хижине:
— По законам Тальмы в местах повышенной опасности, как то: горы, леса, пустыни, болота, тундра и так далее, дорожные хижины должны быть доступны всем — для защиты от непогоды или дикого зверя. Любой имеет право пользоваться хижиной и всем, что есть в ней, оставляя за собой порядок и возмещая едой или дровами то, чем пользовался. Точную формулировку не помню. Но мы имеем горы и лес. Хижина должна быть доступна всем. Замок вешать не имели права. Как-то так.
Он довел Лиз до старого, заваленного пыльными подушками и пледами грубого кресла и помог опуститься:
— Отдыхай. Я сейчас растоплю печь и сделаю чай.
Лиз огляделась, рассматривая погруженный в полумрак дом — их лампа еле справлялась с живущей тут тьмой. Чугунная печь. Простая, сколоченная из досок мебель: грубый стол, пара табуретов, лежак вместо кровати, полки с какими-то пропыленными жестяными коробками. Мрак и пыль.
Грег, тяжело опускаясь перед печкой, принялся её растапливать — чурочки чьей-то заботливой рукой были сложены рядом.