На общем построении, нашу готовность проверял какой-то бородатый мужик. Или директор или старший вожатый, начальство в общем. И вот именно он, обратил внимание на мой внешний вид.
— Это ещё что такое? Мальчик, ты почему без галстука и не в форме?
— Здрасте, — поздоровался я. — Я еще октябрёнок, а выданные шорты с меня спадают.
— Ну, остальные как-то же нашли из этого выход? — он оглядел наш отряд.
— Извините, не знаю как вас зовут. Но я, товарищ взрослый, не хочу позориться.
— Тимофей Алексеевич, — представился он. — Объясни, что значит позориться? — мужик явно начал внутренне закипать.
— Так сами посмотрите. Половина отряда подвязана веревками и в одежде на несколько размеров больше нужной. И это на шестьдесят шестой год советской власти, — меня уже откровенно несло, ну, будь что будет. — На открытии нас будут фотографировать в местную газету. А оттуда фотография может попасть куда угодно. Буржуи украдут и в своих газетах напечатают, с заголовком: «В СССР проблемы с детской одеждой»! С кого потом спросят наши органы? С меня? Нет. Я был хорошо одет. С вас и спросят.
Вокруг меня разлилась удивительная тишина. Ребята и девчата молча, с отвисшими челюстями смотрели на меня. Наш пионервожатый увлеченно жевал кончик пионерского галстука. А многоуважаемый Тимофей Алексеевич грозил мне указательным пальцем правой руки, но при этом тоже молчал. Или это у него тик такой был?
Наконец, где-то через минуту этой тишины, в задних рядах кто-то громко пукнул. И весь отряд сорвался на смех. Даже взрослые заулыбались.
— Так, Андрей, веди отряд по домикам и пусть переодеваются в своё парадное, — наконец принял решение Тимофей Алексеевич. — А шорты собрать и сдать завхозу. Пилотки оставь. А этого активного, — он указал пальцем на меня, — назначь ответственным за стенгазету.
На этом его месть в отношении меня не закончилась. На торжественном открытии, меня вызвали поднимать флаг лагеря и оставили стоять возле флагштока в почетном карауле.
Хорошо что через час меня сменил очередной караульный, а я побежал на ужин. Творожная запеканка со сметаной и парочка оладушков с вареньем. Вроде и наелся, но по совету пацанов, взял несколько кусков хлеба на вечер.
После ужина нам показывали кино. И я с удовольствием пересмотрел фильм «Чапаев». Последний раз смотрел его, ещё в той жизни, в армии. Ничего так, зашло. А после фильма, был большой пионерский костёр. Все отряды разместились вокруг него и пели гимн пионерии:
Я же, придуриваясь, тихо запел на немецком «Хор солдат» из оперы «Фауст» Шарля Гуно[26]. В общем оре, мою выходку никто и не заметил. А я немного повеселился.
Слава великой пионерии что сразу по вселению в комнату я, под удивленные взгляды пацанов, затянул форточку марлей. И сейчас, перед отбоем, мы не гоняли комаров как в соседних палатах.
А лежали и слушали страшилки, которые рассказывал завсегдатай этого лагеря — Ким. Согласно местным слухам, та хвойная роща, что росла напротив нашего окна, не просто роща. Это старое немецкое кладбище. И иногда в глубине неё слышны странные звуки и видят всякое. Короче хрень — хренью. Я зевнул, укрылся простынкой и заснул. А во сне мне снились сникерсы и почему-то зубная паста блендамед.
Зубная паста мне снилась неспроста. Проснулся я от жжения на лице и шее, давно забытое ощущение от воздействия зубной пасты на кожу. Намазали — суки!
В соседней комнате поднялся крик и я понял что мазательные террористы еще в нашем домике. Выскочил в коридор, но успел подловить только последнего убегающего. Ничего лучше не придумав, сходу толкнул его в бок. Того занесло, он не удержавшись на ногах, со всей дури грохнулся на деревянный пол. Вскрикнув от боли, тем не менее почти мгновенно поднялся на ноги и убежал.
Ничего, судя по всему, колени и локти он себе разбил, завтра найду. Намазали, как выяснилось, всех пацанов. Некоторые, как и я, закутались в простынь и им досталась паста на голову. Другим пришлось хуже. В той комнате, где подняли крик, эти хулиганы пытались выдавить остатки пасты одному мелкому прямо в рот.
Почти час мы отмывались холодной водой посреди ночи. Нашего вожатого, кстати, не оказалось в домике. Где-то загулял. Потом еще час возбужденно обсуждали итоги налёта старшаков на нас.