— Садись. Рассказывай.

Рассказал всё. И про нашу поездку, и про незнание изменения расписания и про выставленную математичкой н-ку.

— Вы пропустили уроки в начале учебного года, вот вам и назначили нулевые уроки, чтобы вы догнали программу, — подала голос наша классуха, когда я закончил рассказ о произошедшем.

— По вине школы, а не по нашей, — не остался я в долгу. — Это школа отправила нас на сельхозработы в ущерб учебной программе.

— Какой ты у нас разумник оказывается, — ехидно заметила Белла.

— Так учителя хорошие.

— Стоп. Тихо, — вмешался в нашу, начинающую набирать обороты, перепалку завуч. — Я услышал тебя, Евгений. Нулевых уроков у вас будет всего несколько, вы пропустили не так много, — он поднял перед собой ладони в стоп-жесте, видимо уловив моё желание высказаться и убедившись, что я молчу, продолжил. — По два таких урока в неделю до конца месяца. Надеюсь, ты переживешь пять дополнительных уроков?

— Переживу, — спорить с завучем не хотелось от слова — совсем.

— Иди в библиотеку и посиди там до звонка с урока. Прошу, только не болтайся по школе.

— Хорошо, Георгий Алексеевич. А что насчёт н-ки.

— Я решу этот вопрос. Всё, иди.

Эти разборки, имели для меня последствия. Нет, не от математички. Та вообще похоже не умела обижаться на своих учеников. Наказание мне прилетело от классной руководительницы. Ну как наказание? Я посчитал это именно им. Но в это время, то, что мне поручили, могло быть и поощрением.

Короче, наш одноклассник Толик Огурцов сломал ногу: он умудрился после школы, играя в войнушку, упасть в окоп школьного военного городка за котельной. Этот пацан с четвертого класса являлся нашим постоянным политинформатором. Политинформации проводились у нас каждую субботу в семь тридцать утра, в нашем классном кабинете. Кабинет у нас, кстати, сменился. У нашей англичанки, был свой кабинет английского языка, вот в него мы и переехали.

Толик проводил политинформации скучно, просто зачитывал текст из газетных вырезок. Класс, в своём большинстве, все двадцать минут его выступления откровенно дремал. А потом — бац! — и её проводить некому. И отменить забыли — или назначить нового ответственного. Первую субботу после каникул мы пришли на политинформацию, а вести некому. Пришлось Изабелле Агасимовне проводить вместо неё сокращенный классный час.

15 января Горбачёв сделал заявление о программе полной ликвидации ядерного оружия. И в четверг классная руководительница поручила мне подготовить доклад на политинформацию по этой теме. Блин, где я, а где Горбачёв! Проштудировав статью нашего Генерального секретаря в центральных газетах, я накидал краткий пересказ. Минут на десять. Короче уж никак не получалось. Там куча пунктов и сроков когда и чего предлагается ликвидировать. А тупо зачитывать из газеты мне что-то претит.

А для того чтобы заполнить ещё десять минут, я позаимствовал, безвозмездно, из кабинета НВП,[3] несколько плакатов по ОМП,[4] по его применению и защите от него.

Получилось весьма неплохо. Особенно классу понравился рассказ про оружие, и плакаты. Было куча всяких уточняющих вопросов, даже на физкультуру из-за этого опоздали. Классухе, видимо, не понравился мой формат проведения политинформации и мне больше ни разу не поручали подобные мероприятия. Чему я был вполне рад.

Наши с Олькой «н» по алгебре в журнале, зачеркнули красной ручкой, а слева, в разделе тем, красными чернилами сделали запись — «исправленному верить», с печатью и подписью директора.

Сидорова, видя на какие меры я пошёл чтобы защитить нашу с ней невиновность, оттаяла и простила меня. Теперь мне опять приходится таскать её портфель и провожать её из школы.

Запланированная мной афера с кассетами полностью провалилась. Юрий Викторович отказался выступать моим посредником в деле с хозяевами звукозаписей. Ну и ладно, подарю кассеты пацанам на дни рождения. Правда надо сначала выяснить, есть у них магнитофоны или нет.