— А ще кандидат… — укоризненно качая головой, заметил мичман, намекая, что матрос Колесников — кандидат в члены КПСС.

Сказал — прилепил! Прозвище «кандидат» за ним прочно утвердилось как имя нарицательное, обидно–обзывательное. Никто потом не звал бедного Колесникова Николаем или по фамилии, а всё только «кандидатом» величали.

— Оце, курсант Марков и кандидат Колесников! Щоб не ржалы у строю як жеребци не кастрированные, я вас захвотограхвировал… Преступнички! Смехуны яки гарны! По два наряда обоим…

И старшина роты, неловко забрасывая левую ногу, удалился со скучающим, озабоченным лицом: где взять бочку под известь? За бутылку спирта договорился с мужиками на стройке набрать извести, но в чём её привезти?

Хозяйственный человек мичман Загнибородин не для себя старался: для роты. Покраска, побелка территории вокруг учебного корпуса, коридоров, классов, кабинетов, ремонт сантехники — всё на нём. Выкручивался как мог.

Идём с ужина под барабанный бой. Я — барабанщик. Впереди иду. Раскатистой дробью сыплю: тррын — ты — тын… Тррын — ты — тын… Трын — тыт — тын — тыт — тын — ты — тын.

Мичман подошёл ко мне, положил руку на барабан:

— Оце сворачивай к едрени–фени свою бравурну музыку, курсант. Давай её мени. Щас слухай: у камбуза пожарну бочку бачив?

— Так точно! Бачив!

— Задача ясна?

— Никак нет, тащ мичман!

— Що такий тупыв! Тю бочку у нашу роту треба умыкнуть. И щоб ни одна б…

Мичман не договорил. Кашлянул в кулачок нехорошее словцо, строго посмотрел на меня.

— Щоб не споймае тоби! Усёк?

— Так точно!

Я вернулся к камбузу, но сразу подойти к пожарной бочке не смог. Возле дверей в белой куртке стоял и курил жирный, толстый старшина камбуза мичман Нечипорук — боров, раздобревший на халявных харчах. Я дождался, пока он докурит и уйдёт. Подбежал к бочке, полной воды, подёрнутой тонким ноябрьским ледком, и опрокинул её на асфальт. Огромная лужа, сверкая прозрачными льдинками, растеклась вокруг. Пиная бочку ногами, с ужасным грохотом покатил её. Оглушительный звон отдавался во мне ударами вселенского набата. Когда до учебного корпуса четвёртой роты осталось метров сто, оглашенный крик раздался позади.

— Курсант! Стой! Ты куда мою бочку покатил, наглец?! Я кому сказал? Стой!

Я ещё скорее начал толкать бочку. Она прыгала, вертелась, звеня на весь плац.

— Стой, курсант! Догоню — убью, скотина! Отдай бочку!

Это бежит за мной толстобрюхий старшина камбуза. Да куда ему, оплывшему жиром, угнаться за мной! Я протолкнул бочку в двери учебного корпуса мимо часового и перевёл дух. Не догнал!