– Странно видеть твою нерешительность, – удивился власнеч, вставая из-за стола и отправляясь в сени облегчиться. – Но тебя никто не неволит и не торопит. Пока трапезу продолжаем, думай, взвешивай, спрашивай, если что…

Он вышел из трапезной, но явно не на улицу подался, а в отведенный для малой нужды уголок с ведром. Потому что вновь грозовой ливень зашумел по крыше. Да и молнии несколько раз блеснули, судя по грохоту грома, совсем рядом с хутором.

Вроде бы ерунда, ну гремит, ну льет. Но вот две женщины, стоящие у окна и наблюдающие за разошедшейся стихией, от молний и грома нервно вздрагивали и шептались:

– Во как Перун землю пропекает!

– Ага! Могут и деревья загореться…

– Это ж надо так хляби небесные разверзлись, четвертые сутки льет.

– Напасть, не иначе! Сердится Перун, давно такого не было…

Василий продолжал ловить каждое слово, чисто автоматически. Поэтому не сразу до него дошло самое важное в услышанном. А когда все-таки дошло, мурашки побежали по спине, а лоб непроизвольно покрылся испариной.

«Комиссару дивизию в тыл! Четвертые сутки?! Ну да, она именно так и сказала. Но тогда получается, что я в последний раз спал как легендарный Илья Муромец? И никто об этом ни полслова?.. А по водолазу им в каждое ухо! Что это тут творится-то?! И что со мной было?.. Не по той ли причине спина так затекла, что я спал, как медведь зимой?.. И лужи теперь понятно отчего были такие огромные: после продолжительных ливней наверняка в низинах и на лугах можно плавать на лодке».

Ну и в свете нового знания следовало срочно пересмотреть сложившиеся с хозяином хутора отношения. А также прогнать через аналитический фильтр все ранее сказанное Агапом. Только после этого решать, как себя вести и что предпринимать в первую очередь. Пока, с лету, виделось только два варианта. Либо дождаться удобного момента и бежать отсюда, либо вести себя по-прежнему, тянуть с ответом и выяснять постепенно, что тут такого странного или кошмарного замышляется.

Да и власнеч вернулся за стол, с шутками и прибаутками наливая вновь по кубкам медовуху и выпытывая у рыцаря:

– Чего посмурнел? Что опять с тобой не так? Пей!.. Да рассказывай!

Пришлось выпить очередную порцию хмельного угощения и городить единственно приемлемый вариант:

– Зазноба меня ждет, обещался я к ней вскоре приехать… Так что вначале бы ее увидеть, а уж потом решать…

– Постой-постой, о какой зазнобе идет речь? – Агап вдруг проявил и в данном вопросе завидную информированность: – О той самой ведьме из русской миссии, с которой ты еще в Вищине начал весьма рискованные заигрывания?

– Нет, та ведьма мне лишь письмо помогала писать да рассказывала, как там у них в Великой Скифии живется. А мою суженую тоже Зареславой зовут, но живет она в одном из русских княжеств.

– Когда ты только успел? – вырвалось недовольно-удивленное из уст Гирчина.

Вроде и простенький вопрос, но Василий Райкалин внутренне напрягся еще больше, стал быстро трезветь, хотя ничем это не выдал. Наоборот, изобразил этакого блаженного недоумка, коими становятся все влюбленные мужчины.

– Чего тут успевать? Сердцу не прикажешь! Еще вчера любишь всех, а сегодня – только одну, единственную и самую желанную.

– Неужто настолько пригожа, что лучше наших девиц? – Знахарь подмигнул и мотнул головой в сторону своих пациенток. – А если эти не приглянулись, так мы тебе еще краше найдем, а?