Дима побежал в кухню. Рабочие стучали молотками.

— Нет, все-таки неприятно жить за колючей проволокой, — сказала Галя, сдвигая неубранные чашки из-под кофе.

— За что я люблю Галушку, она всегда найдет изъян и не замедлит высказать. Садись, она уберет.

— И не называй меня Галушка!

— Галина Евгеньевна. Ну выскажись, выскажись — «три волоса на голове осталось, живот вырос, а ходит, как охламон, в собачьей душегрейке». Сама же мне и связала, из собаки. От радикулита.

— Не из собаки, а из верблюда. А внешность твоя меня никогда не интересовала.

— Ребята, умоляю, пока никого нет… — Майя села поближе к Андрею. — Надо поговорить.

— Что будем пить?

Дина принесла поднос с закусками, с тарелками. Пока расставляли, Андрей усадил Галю в плетеное кресло, а Майе сказал:

— Уехали нужные люди. Тебя ждали с нетерпеньем. Где вы шлялись? Один уехал в большой досаде.

— Я ему что-нибудь должна?

— Пока ничего. Ради кого я их приглашал? Мне эти званые обеды…

— Виновата.

— Димку с утра послал, чтоб к обеду, ровно…

— Вот не надо больше Димку за мной посылать. Возместить убытки?

Все дружно засмеялись, а Андрей вскочил и крикнул в окно:

— Да выключи ты эту дребедень!

Там, в гостиной, на полную мощь включили телевизор. Шел боевик, и голос переводчика разносился по всему участку: «Пошевеливайся, парень, трахай ее, трахай, а не то мои парни покажут тебе, как это делать!»

— Дима, выключи эту гадость, кому сказал?

Там уменьшили звук.