– Абсолютно ничего!

Я встала и отошла к окну, повернувшись к Лизе спиной. Так мне, несомненно, легче было говорить с ней на эту тему.

– Хотела у тебя спросить, Лизавета, – чуть тише начала я, – а как у тебя с Павлом Николаевичем складываются интимные отношения?

После продолжительного молчания я обернулась. Лиза сидела, нахохлившись, как озябший воробей, и неподвижно смотрела в пол. Я подбежала к ней, села на корточки и попыталась заглянуть в глаза, ругая себя за бестактность. Лиза посмотрела на меня пристально, но ее глаза оставались сухими.

– Прости меня, девочка, – тихо произнесла я. – Просто у меня жуткая проблема с интимной жизнью. Я не знаю, что мне делать!

– Для тебя это так важно? – спросила Лиза.

Ее лицо разгладилось и приняло успокоенное выражение. Я встала и вернулась за стол. Отпив уже теплый чай, устало проговорила:

– Я ведь все-таки гейша. Это, конечно же, ни в коей мере не проститутка, но без секса моей карьере конец. Даже господин Ито вчера отметил, что я утратила эротическое обаяние и от этого словно погасла. Мы-то с тобой знаем, отчего это происходит со мной. Но другим невдомек. Вот я и решила спросить у тебя об этой проблеме. Может, ты нашла какой-то способ справиться с этим?

– Я и не искала, – сказала Лиза. – Мне это не нужно. Я прекрасно живу без секса и считаю, что ничего более отвратительного, чем акт совокупления, и быть не может. Я ненавижу даже вид члена, и Павел Николаевич, по моему требованию, всегда при мне ходит в короткой юбочке в складку, типа клетчатого килта[5], которую я ему сама сшила. Скорее не ходит, а ползает на четвереньках в голом виде и в этой юбочке, – неожиданно добавила она и расхохоталась.

– Лиза! – немного укоризненно сказала я и нахмурилась. – Я всегда уважаю мужчину, который рядом со мной, каким бы он ни был странным в своих сексуальных пристрастиях.

– Так это ты! – посмеиваясь, ответила она. – А я считаю, что мне повезло и судьба предоставила мне игрушку для моих прихотей в лице одного из этих мерзких представителей класса самцов. И я мучаю его в свое удовольствие. Хотя и у моего раба бывают минуты наивысшего блаженства.

– Да? – оживилась я.

– Я иногда под настроение позволяю ему поцеловать, но только поцеловать и ничего больше, то, что у меня между ног, – шепотом сказала она. И громко добавила: – Он потом неделю счастлив, идиот!

Мы замолчали. Я задумчиво вертела карандаш в пальцах и не сводила глаз с раскрасневшегося лица Лизы. Сейчас я понимала, что дельного совета от нее ждать нечего. Видимо, придется обратиться к врачу, чего мне делать совсем не хотелось.

Из черной записной книжки с изображением красного дракона на обложке:

На следующий день я вновь попыталась поговорить с Лизой на эту тему. Но она упорно твердила, что чувствует себя прекрасно и абсолютно здорова. Я хотела, чтобы мы обратились к врачу вместе. И потом мне крайне не нравилось, что ее отношения с Павлом Николаевичем так стремительно развиваются. Человеческая психика всегда загадочна и непостижима. И я опасалась, что подобные отношения приведут Лизу к печальным последствиям. Ей явно доставляло наслаждение издеваться и унижать. И я стала замечать, что в ее глазах иногда появляется какой-то нехороший блеск.

– Да все нормально! – твердила Лиза, отмахиваясь от моих предостережений. – Не понимаю, чего ты так беспокоишься? Ведь это всего лишь забавная игра и ничего более!

– Я беспокоюсь только о тебе. Такая игра может завести бог знает куда, ты должна это понимать! – начинала я сердиться.

– Таня! Я вполне взрослая женщина и отдаю себе отчет! – так же сердилась Лиза.