– Ну что, осталось всё это вывезти, пока люди спят. – И герр Шварц пошёл организовывать вывоз.

Дом спал.

Разбуженные среди ночи, возница и садовник вскоре поднялись по скрипучей лестнице и предстали перед Густой, глаза которой слипались от усталости.

– Ну что, пигалица, – возница, как всегда, готов был балагурить, даже шёпотом, – давай поднимайся, прокачу с ветерком.

И трое мужчин, стараясь не шуметь, принялись споро грузить тюки с книгами в повозку. Нагрузив её едва не доверху, так, чтобы оставалось место только для пассажирки, герр Шварц вывел девушку на крыльцо.

– Ну что, фройляйн Августа, давайте прощаться. Вряд ли нам удастся свидеться, но я вам – желаю счастья.

И вопреки всякому Ordnungу этот грузный мужчина крепко обнял прижимающую к боку увесистую шкатулку девушку. Расчувствовавшись, он даже всхлипнул, но напоровшись на твёрдый деревянный угол шкатулки, ойкнул и разжал объятия:

– Ну, езжайте. И берегите и себя – и шкатулку. Это теперь – ваша ответственность.

И герр Шварц подтолкнул заплаканную Густу к повозке, где на козлах уже сидел возница, готовый отправить в путь удивлённую ночным выездом гнедую лошадь. Кобыла перебирала ногами, одна из которых была словно обута в белый носочек, и косила из-под длинной чёлки большим чуть навыкате глазом.

Переезд завершился до рассвета.

В три ходки перевезли и все тюки, и оба больших резных шкафа, в которых полагалось хранить содержимое этих тюков.

К утру не только Густа, но и папа, и мама, и Кристап валились с ног от усталости. Шутка ли – всю ночь таскать такие тяжести. Марту, как она ни рвалась, подключать к переноске не стали – она тяжело переносила беременность, и семья единодушно погнала её обратно в постель.

Влажный, едва пробивающийся сквозь тучи рассвет уже не застал никаких следов ночного переезда. Только свежая колея от глубоко осевших под тяжестью клади колёс, да следы копыт нервно перебиравшей ногами гнедой лошади свидетельствовали о странной ночной активности на этом затерянном в Курземских лесах хуторе.

А после обеда выпал первый снег, надёжно укрывший и эти следы.

И только слышался перестук двух топоров в новой большой, только-только пристроенной к дому комнате.

Но что и как там делалось, знала только семья Густы.

Продолжение следует…

Примечания