– Непонятно, зачем возвращаться?
– Мне казалось, ты меня любила…
– Тем не менее ты выставил меня вместе с моей любовью. Что теперь изменилось?
– Ты ушла сама… Я просто не задерживал…
– Слушай, Назаренко, говори прямо, что произошло? Измайлова отказала?!
– Дура! – крикнул он, и на его скулах заходили желваки.
– Измайлова?! – все еще хорохорясь, с издевкой спросила я.
Назаренко отвернулся в сторону и сказал в стену:
– Ну хорошо… я отвечу… Не могу я без тебя, Рита… Пытался, но никак… не получилось…
– А мне мало этого, понял?! Что значит «не могу»?! Ты и без своего «БМВ» не можешь! И без тушеной картошки с мясом у тебя никак не получается! Мог бы пищащих устриц трескать, а тебе тушенку подавай!
– Издеваешься, да?! – все еще не поворачиваясь, хрипло спросил он.
Я благоразумно промолчала, и тогда Назаренко сказал то, на что я совершенно не рассчитывала:
– Наверно, я люблю тебя, Рита… Я даже не знал, что могу так тосковать по женщине. Думал, что мне стоит руку протянуть, и все они мои… Только вот оказалось, что мне никто не нужен, кроме тебя…
И железобетонный предприниматель, хлебобулочный король Санкт-Петербурга, закрыв лицо руками, съехал по стене моей квартиры вниз, на пол к моим ногам.
Не знаю, чего ожидал от меня Назаренко, но я несколько подзадержалась с утешениями. Задумалась. Все это время, не позволяя себе расслабиться и впасть в депрессию, я старалась не думать ни о нем, ни о других моих мужчинах. Даже Ленечку не вспоминала. Жила, как плыла. Как получалось. Заботилась о хлебе насущном и о пище духовной. Я всегда много читала, а с тех пор, как стала работать в книжном магазине, и того больше. Почти каждый вечер возвращалась домой с новой книгой. Иногда покупала. Чаще, признаюсь, таскала из магазина на прочтение, но, поскольку отношение к печатному слову у меня всегда было почтительным, пользовалась новыми изданиями очень аккуратно. Думаю, ни один покупатель и не догадывался, что до него книга была от корки до корки прочитана продавщицей. Надо сказать, что такое существование оказалось для меня довольно комфортным. У меня даже неприятно засосало под ложечкой, когда я подумала, что, вернувшись к Назаренко, должна буду снова выползать в свет на тусовки, принимать гостей и неустанно заботиться о блестящем имидже подруги богатенького Буратины. Странно, но даже о походе в косметический салон подумалось без удовольствия. В общем, жизнь представителя любого социального слоя имеет свои преимущества и недостатки. Как выяснилось, я нажилась в богатстве и довольствии. Мне захотелось спокойствия и скромного уюта с интересной книгой под желтоватым светом простенькой лампы.
– Ты больше не любишь… – вывел меня из задумчивости голос Назаренко. Он не спрашивал. Он констатировал.
Я опять задержалась с ответом. Любила ли я его? Когда жила с ним, казалось, что любила. Может быть, мне нравились сексуальные пристрастия Ильи? То, что последнее время он получал бешеное наслаждение, доводя меня до взвешенного состояния? Назаренко всегда делал только то, что хотел. В данном случае он хотел того, что доставляло мне удовольствие. Таким образом получалось, что наша сексуальная жизнь была построена очень гармонично. Все остальное – тряпки, драгоценности, машина – как-то быстро утратило былое значение, как только мне пришлось с ними расстаться. Привалившись к стене собственного коридора возле скорчившегося на полу Назаренко, я удивлялась тому, что совсем недавно о них беспокоилась. Плевать мне на бизнесменские квартиры и дачи. Жаль только цветов на лоджии. Я их разводила с любовью. Но никто не мешает мне заняться их разведением на двух подоконниках собственной квартиры.
Так и не дождавшись от меня в ответ ни слова, Назаренко поднялся с пола и, все так же глядя вбок, сказал:
– Выходи за меня замуж, Рита.
Я остолбенела. Ничего себе! Это как же наша разлука должна была допечь Назаренко, чтобы он сделал предложение! Я поймала себя на том, что оно проняло меня до внутренней дрожи. Что-то такое тяжелое и остроугольное перевернулось у меня в груди и стало колом, перекрывая дыхание. Неужели он действительно любит меня, этот прожженный циник и нигилист? Он любит, а я? Как странно, но сейчас я уже не смогу с радостью согласиться на его предложение. А ведь каких-нибудь несколько месяцев назад я от счастья повисла бы у него на шее, и мы закатили бы свадьбу на весь Санкт-Петербург.