– Давай накрою тебя полотенцем? А потом возьму на ручки. Ты согласна? – решилась я.

И даже за вышеупомянутое полотенце схватилась, намереваясь набросить его на птицу. Вот только пернатую спасительницу такое предложение не устроило. Была бы она человеком, наверное, покрутила бы пальцем у виска. А так лишь презрительно отвернулась.

– И что с тобой делать? – уныло протянула я. – Боюсь я тебя с такими стилетами голыми руками брать.

Птица повернулась и совсем не по-птичьи закатила глаза. Затем поковыляла ко мне и, подцепив клювом полотенце, настойчиво подергала. А потом и вовсе мотнула себе на ногу. Зацепилась, упала на спину, возмущенно проорав что-то явно нецензурное на своем птичьем.

– А!!! – дошло наконец до меня. – Ты хочешь, чтобы я обмотала свою руку полотенцем и посадила тебя?

Сердитое «кра» стало ответом.

Пусть удивление и зашкаливало, я действовала. Намотала полотенце на запястье и предложила птице взобраться, что та с видимым удовольствием сделала.

– Ну, пойдем, что ли, пока монстр не сбежал, – предложила я.

Королев вопреки опасениям оказался на месте. Мерил шагами коридор, периодически поглядывая на часы. Он так и не сменил облик, что очень меня напрягало.

– Я готова, – окликнула врача, не переступая порога.

Тот мгновенно оказался рядом, аккуратно потеснив меня обратно в палату. Я хотела было возмутиться, но Королев опередил.

– Видящая, – обратился он почтительно ко мне, – как я и обещал, все документы и файлы, которые указывали бы на вас, исправил. Персонал в течение трех дней обработаю, память подотру. Вам не о чем беспокоиться.

Мысленно трясясь от страха, я важно кивнула.

– Хорошо.

– Видящая, – низко склонил он голову, – еще раз прошу простить меня. И принять в дар вот это. Так сказать, за неудобство.

Монстр неуловимо быстро протянул руку, отчего я чуть было не заорала от неожиданности, но потом увидела зажатые в пальцах купюры и разозлилась.

– Уберите деньги! Мне от вас ничего не нужно! И выведите меня отсюда!

Королев сгорбился еще больше, вытянутая рука задрожала.

– Не сочтите за дерзость, видящая, это единственное, что я могу вам дать. Выпитое дочерью мне не вернуть. Прошу, возьмите.

Я смотрела на монструозного врача, на купюры в его руке и думала. Гордость возмущенно кричала, требовала швырнуть деньги в лицо чудовищу. Здравый смысл советовал взять и купить хотя бы замену испорченной одежды. В конце концов, у меня было не так много наличности, чтобы позволить себе ей разбрасываться, да и тетка явно придет в ярость, узнав, что я лишилась курточки.