– Для министра тайной полиции вы откровенны.
– Лишь тогда, когда считаю это выгодным, посол, – улыбнулся я. – Да к тому же порой откровенность экономит время. А это довольно ценная субстанция, пусть и неощутимая. Итак, что вы решили насчёт сделанного вам предложения?
– Я буду присутствовать при разговоре.
– Само собой, – согласился я. – В конце концов, вы наверняка и так знаете обо всём, что будет сказано бывшим министром многих министерств. Прикажите доставить этого человека хоть сюда, хоть в любое другое помещение.
– А помилование, подписанное Борегаром?
Пожав плечами, я достал из внутреннего кармана скрученный в трубочку лист бумаги, развернул его и продемонстрировал Бульвер-Литтону. Убедившись же, что документ пусть бегло, но просмотрен, убрал обратно. Теперь у британского посла не должно было оставаться весомых возражений. Так оно и случилось. Позвонив в колокольчик, посол вызвал одного из своих секретарей, которому и поручил доставить в бильярдную мистера Джуду Бенджамина. Правда, предварительно предупредив того, что опасаться нечего, и что договорённости относительно его дальнейшей безопасности и выезда из страны достигнуты.
Оставалось лишь немного подождать. Ну, и поговорить о чём-то нейтральном. Или почти нейтральном, потому как граф Литтон предпочёл обсудить морскую тему, а именно преимущество броненосцев над обычными военными кораблями, не защищёнными бронёй. Понимаю, тема для Британской империи крайне интересная, особенно после первой в мире битвы броненосцев на Хэмптонском рейде, но вот мне выдавать ему сколь-либо ценную информацию не было ни малейшего резона. Вот и переливал из пустого в порожнее, всё больше описывая героизм моряков Конфедерации и пытаясь перевести тему на программу строительства броненосцев в Британии. Естественно, без какого-либо положительного результата. Так и развлекались до того момента, когда в бильярдную зашёл сам Джуда Бенджамин, выглядевший откровенно хреново: бледный, с затравленным взглядом, да ещё и нервный тик наблюдался. Похоже, моё тут присутствие его совсем не радовало, а напротив, ввергало в откровенную панику, с трудом сдерживаемую.
– Успокойтесь, Джуда, – скривился я. – Вот расскажете мне то, что я хочу знать, а потом можете спокойно и без препятствий с нашей стороны эмигрировать в столь любимую вами Британскую империю.
– Я буду присутствовать при разговоре, мистер Бенджамин, – деловым тоном уведомил своего бывшего агента граф Литтон. – Условия, выдвинутые Борегаром, я признаю приемлемыми. Успокойтесь, выпейте виски или коньяку, а затем начинайте отвечать на вопросы мистера Станича. А ещё приготовьтесь много писать. Нужны будут лично вами написанные показания. Вы готовы?
– Коньяк… Мне нужно.
– Верю, – кивнул посол. – Где здесь бутылки, вы знаете. И давайте уже приступим!
Против этого я даже не думал возражать. Что же касается Джуды Бенджамина, так его никто особо и не спрашивал. Пришлось только подождать, пока он сперва зальёт в себя первую порцию благородного напитка, а затем ещё и бутылку рядом с креслом на столик поставит. Чтобы далеко не ходить, когда вновь лекарство от паники потребуется. И началось.
Четыре с лишним часа пришлось прессовать объект, выдавливая из него нужную информацию каплю за каплей. И всё это в присутствии британского посла, который порой пытался то ограничить меня в выжимании сведений, то смещал акценты так, что не оставалось возможности получить кое-что из действительно важного. Оно и понятно, граф Литтон старался для своей страны, стремясь как можно меньше засветить тех приятелей и сообщников Бенджамина, которых Британия могла использовать против нас в дальнейшем.
Впрочем, даже получившийся результат меня вполне устраивал. Окончательное утопление Рейгана и Лонгстрита плюс уже их ближнего круга, полностью разделяющего высказанные теми идеи. Определённые тайны, обнародование которых могло бы сильно ударить по кое-кому из действующих конгрессменов и сенаторов. В общем, Джуда Бенджамин смог выкупить свой билет на выезд за пределы Конфедерации. Само собой, я не собирался намекать на то, что спустя некоторое – и не слишком продолжительное – время он станет для тайной полиции Конфедерации одной из целей, подлежащих непременной ликвидации. Будущая мишень должна быть спокойной, уверившейся в собственной безопасности. Тогда намного легче её… стереть. А уж тихо это произойдёт или показательно – зависит от многих факторов, мне покамест неизвестных.
Вот и всё. Показания бывшего министра написаны его собственной рукой, заверены мной и британским послом Робертом Бульвер-Литтоном. Именно то, что доктор прописал! Взамен же предателю Конфедерации была выдана полная индульгенция за подписью Борегара. И отсчёт времени пошёл. Разумеется, я не мог об этом не напомнить.
– Неделя, Джуда! Если твоя шакалья шкура окажется на земле Конфедерации после крайнего срока, я прикажу своим парням оттащить твоё уже мёртвое тело к чучельнику, после чего выставлю получившийся результат в холле базы. Ты меня понял?
Понял… Потому как даже не побледнел, а посерел и, что-то булькнув, умёлся из бильярдной быстрее, чем я успел что-либо добавить к уже сказанному. Мне же осталось вежливо попрощаться с Бульвер-Литтоном, после чего покинуть посольство, унося с собой ценную добычу. Очень ценную, учитывая даваемую ею возможности.
Собственно, с этим согласились все, кто увидел показания Бенджамина. Я говорю даже не о Джонни с Вильямом, тут-то всё без вопросов. Зато Борегар, Тумбс и прочие также признали, что подобные откровения бывшего министра и нынешнего предателя настолько «жареные», что лишь малую часть из оных можно кинуть прессе на поживу. Большую же часть показывать лишь очень узкому кругу лиц. Одним по причине необходимости держать обновлённую верхушку Конфедерации в курсе. Другим – для поселения в их душах «страха иудейского». Ведь хорошенько напуганный наличием такого компромата противник начинает вести себя подобно мышу под метлой – то есть тихо-тихо. Как раз это нам и требовалось от особо вредных представителей оппозиции в ближайшее время. Ну, а если кто-то из них предпочтёт слинять следом за Джудой Бенджамином… Право слово, воздух в Конфедерации чище станет!
Город полыхал! Сначала в переносном, а потом в самом прямом смысле. А всего несколько дней назад никто и представить не мог, что всё обернется таким вот печальным образом. Хотя нет, кое-кто мог. Некто Стэнли О’Галлахан. Бывший ганфайтер, не чуравшийся откровенно уголовных дел, но сумевший пару лет назад ухватить фортуну за хвост, после чего вознёсся к таким вершинам, о которых раньше и мечтать не мог.