– Как они называются? – спросила она, ожидая услышать что-то мерзкое, вроде пастилок от кашля.

– Шоколадные леденцы. Взвесить?

– Ой, да! – радостно кивнула Роуз, наблюдая, как драгоценные леденцы сыплются в бумажный пакетик. Название тоже просто замечательное. Ей как будто взвешивали сокровище. Она подала свой пенни продавщице, на мгновение засомневавшись, вспомнив дитя-попрошайку. Ей показалось, что так поступать нечестно – но ведь это первые сладости в ее жизни. Разве она их не заслужила?

Они неспешно шли по улице, Билл блаженно отламывал по кусочку шербета в пакете, пока его черная ливрея не покрылась тонким слоем зеленой пыли, а Роуз осторожно сосала шоколадный леденец – зеленый с золотым, напоминавший ей принца-лягушку из книги сказок в классной комнате приюта.

– Ой, они в серединке другие! – воскликнула она через некоторое время.

– Так это же шоколад, Роуз! – вздохнул Билл. – Шоколадные леденцы? Ну правда.

Но Роуз его не слушала. Она отстала от него и теперь молча разглядывала еще одну витрину. Билл обнаружил, что выговаривает в пустоту, что с ее-то глупостью Роуз непременно похитят работорговцы. Он развернулся и поспешил назад:

– Ты что делаешь? Я чуть тебя не потерял! Пошли! Никуда с тобой больше не пойду, это все равно что кошку пасти.

Роуз как будто приросла к тротуару. На самом деле приросла, потому что, когда он дернул ее за рукав, она только слегка наклонилась, но не сдвинулась с места.

– Смотри! – зачарованно прошептала она, указывая на витрину. Платья, предположил про себя Билл, но, подняв голову, увидел, что это магазин игрушек. Сверху вниз на них взирала огромная кукла, одетая в белую шубку. У нее были золотые кудри – из настоящих волос, подумал Билл. Его мать как-то раз продала свои волосы, но выручила за них немного, потому что они были всего лишь каштановые, а не модные золотистые. Он помнил, как ужаснулся, увидев ее с короткой кривой стрижкой, как у мальчишки. Рядом с куклой стояла миниатюрная собачка, кудрявый пудель на поводке из голубой кожи, который кукла держала в своей ручке в лайковой перчатке. Вокруг нее стояла кукольная мебель, включая крошечный гардероб, раскрашенный золотой краской, откуда виднелись кружевные и шелковые наряды.

– Никогда кукол не видела, наверное? – предположил Билл. – Большущая, да ведь?

– Видела, – пробормотала Роуз. – У мисс Изабеллы есть почти такая же большая. Но эта шевелилась! – Она посмотрела на него умоляюще. – Правда, шевелилась, Билл, я не вру. Она мне помахала! Это волшебство? – Она повернулась обратно к витрине и вдруг схватила его за руку: – Ой, смотри! Смотри!

Кукла снова подняла негнущуюся руку, величественно помахав, как роскошная дама, и на сей раз белая собачка гавкнула странным писклявым голосом.

Билл осторожно посмотрел на нее, а затем заглянул ей за спину, прижавшись носом к стеклу.

– Не-а. Так и думал. Заводная. Гляди, Роуз, вон ключ.

Роуз тоже пригляделась. Он был прав. Из спины куклы торчал большой серебряный ключ. Пока они наблюдали, рот куклы чуть приоткрылся и она произнесла: «Мама!» – а затем ключ повернулся.

– Ты ее заводишь, и она проделывает разные штуки, одну за другой, – объяснил Билл. – Хитро.

Роуз окинула куклу разочарованным взглядом и сказала:

– Я думала, это колдовство. – Она представляла себе волшебную куклу, которая могла бы сидеть рядом с ней за маленьким столиком у окна и пить чай из расписного фарфора, как настоящая девочка.

Билл фыркнул: