— Не подумал он, — буркнул Том, — с завтрашнего дня с утра до работы идешь к Борису на занятия для шахтеров. Умник ты наш. Может, начнешь думать после этого.

— Хорошо, — я даже спорить не стал в такой ситуации.

— Так чего она, сломана? — перевел тему разговора Борис.

— Кто знает, — пожал плечами я, — нужно разбираться, если позволите, то я бы ходил сюда и работал с ней.

— Думаешь, стоит? — скептически спросил у Тома усач. — Может, проще разобрать и продать?

Я от такого кощунства даже задохнулся, но влезть не успел.

— Если мы придем на рынок с такими запчастями, нас за пытают до смерти, а потом вырежут тут всех, чтобы получить больше, — хмуро проговорил Том. — Так что, Птич, можешь попробовать. Если ты это сделаешь, мы будем все тебе обязаны. Очень обязаны. Но я сомневаюсь, что у тебя что-то выйдет. Такие вещи восстановить почти невозможно, но раз тебе так хочется, то ты можешь попробовать. Если у тебя выйдет ее запустить, мы жить станем как в сказке, понимаешь Борь?

Усач кивнул и как — то слегка преобразился, начав больше напоминать военного, которых я видел на охране города: — Понимаю, — кивнул он, — все организую и очень жду положительных результатов, Птич. Не хочу грузить тебя ответственностью и даже не буду спрашивать откуда тебе известна вся эта информация. Я не любопытный. Дело важнее, потому делай все от тебя зависящее.

Конечно, в меня не сильно верили. Как может мальчишка разобраться в такой сложной технике? Правильно, никак. Подумаешь светильник усовершенствовал и еще парочку мелочей придумал. Это не равнозначные вещи с воздушной машиной. Она ценнее всей нашей деревни.

Как мне потом рассказал Борис, в совете были люди, выступающие за срочный переезд. Рядом с такой ценностью, даже неработающей, жить опасались. Не ровен час придет кто-нибудь и всех перебьет, чтобы ее забрать. Хорошо, что голосов таких было мало.

Том больше к машине не ходил. У него была куча своих дел и, в отличие от покойного Жака, семья. Жена и две девчонки, ради который он старался как мог. В тот день, после нахождения древней машины, он вернулся домой хмурый и неразговорчивый, сорвался на жену, а потом уселся, схватив новый светильник, и весь вечер так просидел.

Тома глодало беспокойство. Птич казался ему странным и до этого, но эта странность вписывалась в его рамки представлений о мире и развитии детей. Да пацан смышленый, да учится и придумывает новые вещи, но то, что сегодня произошло. Это за гранью. Он знал куда лезет! Знал, что открыть и куда нажать! Делал вид, что не знает, но знал! Откуда?! Откуда десятилетний пацан может такое знать?! В душе механика поселился страх. Страх неизвестного в лице этого паренька с синими глазами. Кстати, они всегда у него были такого глубокого, синего цвета?

До утра он не спал и как только зажгли свет, пошел к Насте. Та собиралась на завтрак, порхая по своему маленькому домику. По своему обыкновению, она заметила его еще на подходе:

— Чего надо, Том? У тебя жена и дети, а ты с утра пораньше идешь к свободной женщине, — улыбнулась Анастасия, прикрывая дверь.

— Не до твоих дурацких шуток, — огрызнулся он.

— Без них и жизнь не мила, знаешь ли, — следую к столовой. — Так чего пришел тогда? Вижу всю ночь не спал.

— Меня беспокоит Птич, — сказал механик и вывалил все свои мысли на учительницу.

— Знаешь, Том, — протянула она задумчиво, ставя свою порцию бобовой каши и отвара на стол, — я могу понять твои опасения, но не вижу смысла так пугаться. Ты как относишься к стихиям? Огню, воде?

— Да никак, — пожал плечами обескураженный механик. — Они есть и хорошо. Мы за счет них живем.

— Вот и к мальчишке относись также, — Настя слегка стукнула нахмурившегося мужчину ложкой по лбу. — Он нам помогает, старается. Так чего ты панику поднял? Даже если он, действительно, знал как ей пользоваться, то что? Пытать его станешь? Вызнавать? Тебе это зачем, Том?