204
205
Кремль не имел никакого военного значения. Взрыв был предпринят из мести и носил исключительно идеологический характер. В первую очередь должны были быть кремлевские соборы и Иван Великий, которые уцелели лишь чудом, хотя и пострадали от пожара. См.
206
207
Это объяснение, классическое для марксистской историографии, в ряде случаев весьма убедительно, тем не менее оно явно недостаточно применительно к событиям 1813–1815 годов и даже вторжение в Россию не давало французской буржуазии особенных дивидендов. См.
208
В беседе с князем Меттернихом в 1813 году Наполеон довольно откровенно высказался о причинах ведомой им перманентной войны: «Ваши государи, рожденные на троне, не могут понять чувств, которые меня воодушевляют. Они возвращаются побежденными в свои столицы и для них это все равно. А я солдат, мне нужна честь, слава, я не могу показаться униженным перед моим народом». См.
209
Выражение А. И. Солженицына, правда, примененное к Генриху Ягоде.
210
211
Достаточно вспомнить, что потеря Великой армии не вызвала в нем ничего кроме знаменитой остроты: «От великого до смешного один шаг». В разговоре с Меттернихом, в припадке гнева (может быть, театрального) он высказывался еще более цинично: «Что для меня значит жизнь двухсот тысяч солдат?». См.
212
После выхода из Москвы русских пленных, которые французы вели с собой, почти перестали кормить. Слабосильных и отстающих велено было пристреливать. В одной только партии было пристрелено 611 человек (из них 4 офицера). Русских пленных погибло много тысяч человек. Трупы расстрелянных русских пленных постоянно встречались на всем пути отступления наполеоновской армии. См.
213