Я превратился в оголенный нерв, раскачать который — раз плюнуть. И хорошо, что проблема проявилась сейчас, когда мои действия не могут представлять угрозу для окружающих. У меня и так репутация отмороженного маньяка, а если бы к ней приложились еще и приступы неконтролируемой ярости, общество наплевало бы на все условности и попыталось от меня избавиться, как от бешеной собаки.

Схватив стакан, я залпом осушил его. В нос ударил запах успокоительных трав.

— Присядьте, Дмитрий Алексеевич, — слегка подтолкнув меня в плечи, велела Марина Кирилловна. — Приступ сейчас пройдет. Уже завтра этот эффект исчезнет. Принятые наноботы будут выведены из организма. При следующей инъекции наномашины переключатся на другую работу, и в дальнейшем вы сможете контролировать свои эмоции так же, как и раньше.

Да, я ведь сам всем пациентам говорил, чтобы временно отходили от дел. И на самом деле даже немного забавно, что единственный, кто ощутил на себе негативные эффекты от лечения наномашинами — это я сам.

— Вам необходимо закончить работу на сегодня, Дмитрий Алексеевич, — твердым голосом произнесла Марина Кирилловна, забирая у меня стакан. — Сейчас вы будете не способны адекватно реагировать на раздражители. Рекомендую лечь спать не с княгиней Романовой, а отдельно. Постелить вам отдельно?

Я усмехнулся. Вот так машины и захватывают мир. Через рекомендации по здоровью, ненавязчивые предложения. На моей прошлой Земле существовали целые секты противников прогресса, которые до мокрых штанишек боялись, что их поработят компьютеры, роботы, машины.

Но помощница совершенно права. Несмотря на то, что Людвигу удалось раскачать меня на эмоции, пороть горячку нельзя. Я, может быть, и молодой князь, но все же князь. Романовы приложили все силы, чтобы я вырос достойным человеком, и я не стану перечеркивать годы их заботы обо мне.

Да и не верю я Людвигу. Нет, то, что он говорил относительно разной ценности человеческих жизней, это было сказано всерьез. А вот участие во взрыве шахты — натянуто. Хранитель и сам не верил в то, что говорил.

Учитывая же нашу историю общения, полное отсутствие следования договору со стороны Людвига, у меня даже сейчас, на эмоциях складывается впечатление, что он всеми силами пытается перетянуть одеяло на себя. Хочет, чтобы я свернул расследование и посчитал именно его главным виновником.

Но это лишь говорит о том, что он кого-то защищает. Либо пытается отвлечь меня, чтобы я упустил какие-то важные детали и не нашел истинного виновника.

Как бы там ни было, а верить всего лишь словам я не стану. Хранитель не раз и не два доказывал, что верить ему не стоит. С Людвига станется соврать ради высшего блага. И тирада о ценности моей жизни, о том, что отказ стать ключникам привел к трагедиям — это манипуляции.

Они бы сработали, будь я на самом деле вчерашним подростком. Но мне куда больше лет. И я не раз сталкивался с подобными манипуляторами. И я знаю, что мне стоит сделать прямо сейчас.

Романов Д. А.: Василий, Людвиг заявил, что это он устроил взрыв на шахте Романовых. С учетом того, что вы пытаетесь привлечь меня на свою сторону, это выглядит крайне подозрительно. Предлагаю вам самим решить, как разобраться между собой. Но предупреждаю — все последующие попытки повлиять на дела моего княжества будут рассматриваться как проявление агрессии. Виновника я все равно найду и уничтожу. Кем бы он ни был, и в какое бы общество ни входил.

Еще раз прочитав сообщение перед отправкой, я послал его по номеру, с которого мне писал монах. Посмотрим, что они сделают дальше.

А пока что действительно стоит поспать.

— Постели мне на диване в гостиной, — велел я, не поднимая глаз на застывшую со стаканом в руке помощницу. — И разбуди завтра в шесть утра. Завтрак должен быть к этому времени готов, как и сопровождение.

— Будет исполнено, князь, — кивнула искусственная девушка. — Куда будет поездка?

— Мы навестим Красноярское отделение ЦСБ, — ответил я. — Я хочу пообщаться с находящимся у них Игорем Владимировичем.

— Я предупрежу их о вашем визите, Дмитрий Алексеевич.

* * *